– Нет, казнить не надобно. Но и в селение новое звать рано. Вот что, пущай они пока на своем болоте сидят, дань небольшую платят – медом там, рухлядью мягкой, дичиной – чего в лесу запромыслят. А заодно – и сторожу на реке держат – мало ли, кто чужой забредет? Здесь же ведь все кругом – нашего рода земли!

– А ты, брате – князь истинный! – искренне восхитился Истр. – Трибун, как ромеи говорят. Цезарь! Я б до такого не додумался… И в самом деле – старыето наши земли тоже оборонять треба.

– А на новые-то никто не зарился? – тут же уточнила вовсе не упускавшая нить беседы Хильда. – Тамто допрежь чьи земли были?

Княжич почесал голову:

– Частью – наши, угодья охотничьи, а часть – Келагастова рода. Ну да род тот весь сгинул, в лихоманке сгорел.

– А если не весь?

– На то частокол и строим.

На следующее утро Радомир-князь велел выстроить на излучине пленников – всех болотных парней во главе с рыжебородым вожаком, звали его Гоеславом. Чуть больше дюжины человек – четырнадцать, все юнцы, все в рубищах. Рад знал уже, откуда они взялись – просто сбились в кучу охотники да пастухи с дальних селений. Сбились, после того, как их сородичей мор сразил – чем больше народу, тем легче в лесу выжить, двое-трое разве что землянку на зиму выроют, а уж нормальное-то жилище не построят никак. Те, кто слова тянул, из рода Луговых Кулишей были, остальные – кто Ардагастовы, как покойный Урмак Шишкарь, а кто и от гуннов, из рабства бежал да вот, прибился. Стояли теперь, опустив головы, кусали губы, понимали – чужой князь им не простит обиды.

Радомир улыбнулся:

– Слыхал я – под мою руку проситесь?

Вот, сказал – «под мою руку»! Тоже еще, король выискался, император! У Гоеслава рыжебородого четырнадцать человек было, а у Рада – чуть побольше сотни. Не шибко-то и густо для рода-племени. Но тут ведь главное – как себя повести? Четырнадцать человек на дороге-то не валяются. Пусть и отроки – зато охотники-рыболовы умелые, дань платить будут, опять же – сторожу у реки выставят, все ж своих не посылать. С другой стороны – и карантин. Пущай себе на острове своем сидят, оно и лучше. Мало ли, от того, инфицированного, что с финкой, зараза пойдет? Первичное заражение бубонной чумой в первой фазе не слишком-то и заметно. Ну, познобит немного да отпустит – а болезнь-то, между тем, внутри зреет.

А может, и минует их – кто знает? Но так вот, в отдалении – оно понадежнее.

– Ты – князь, возьмешь – пойдем, – кивнув, гулко промолвил рыжебородый. – Силу твою и ловкость мы ведаем, и ты зла на нас не держи. Кто ж знал?

– Согласен, – князь пригладил волосы, искоса посмотрев на стоявших в конце шеренги двоих – наверняка инфицированного мальчишку Гостоя (так его все называли) да с локонами длинными красавчика Борича. Ишь, стоят, опустив очи долу. Впрочем, а чего на них обижаться? Действовали правильно, чужакам не поверили…

– Так тому и быть, будете отныне при нас, потом клятву на мече принесете.

Болотные парни резко подняли головы и переглянулись, пока еще без особенной радости, но уже – с надеждой. Враз пробуравили князя глазами – а чтой-то еще скажет?

– Жить будете здесь же – у себя, на острове, где и жили.

О! Вот тут уже и радость проклюнулась – все ж не в слуги-рабы их чужаки брали!

– Дань вам положу справедливую, – продолжал Рад. – С десятка белки-куницы – по две, с оленя-косули-кабана, буде запромыслите – окорок, ну и рыбы – корзину в седмицу. Остальное – поглядим. А всеми нашими силами подсобим к зиме ближе жилище справное выстроить.

Болотники явно повеселели, хотя дань была не очень-то и малая, да зато наметились определенные перспективы к выживанию. Одно дело летом – по лесам да болотам шастать, и совсем иное – зимой.