Качает головой.

– Они никогда не встречались. Все перелопатили до седьмого колена – нет.

Я даже не ожидала, что так расстроюсь.

– Я была уверена… Черт…. Черт! – и бью кулаком по дивану.

– А ты не будь уверена, – советует он. – Меньше разочарований. Впрочем, одну загогулину я все-таки обнаружил. Арцыбашев в начале 90-х работал ментом в Москаленках. Ничего не говорит название?

Название и правда кажется мне знакомым.

– Подожди… Подожди, сама вспомню! – я предостерегающе поднимаю руку, он улыбается, глядя на меня сквозь дым очередной сигары.

Нас так натаскивали – заставляли запоминать любую хрень, встреченную на пути. Вывески, газетные объявления, названия станций, имена на бейджиках, фильмы с афиш, точное время радиопередач, часы увядания настурций на клумбах – любой бесполезный факт мог оказаться полезным.

Я вспомнила себя, сидящую на унитазе и запоминающую, как будет по-казахски «освежитель воздуха «малина»». Вспомнила надпись на финском киселе: «Омскакас» – по-шведски это означает «взболтать». Согласно теории нашего хозяина, это шведское слово однажды спасет мою жизнь.

Надпись на киселе…

Юридический адрес производителя…

Маленькие такие буковки…

Москаленки…

– Пельмени! – сказала я.

– Не потеряла навык, умница. Все еще запоминаешь? С медицинской точки зрения, это невроз. Некоторые идиоты складывают цифры в номерах проезжающих машин. Эта одержимость самая глупая, но и она будет востребована, уж поверь мне… Ты права, это выходные данные пельменей. Раньше хорошие были, сейчас дерьмо. Эти пельмени, действительно, делают в Москаленках. Но где это? Крупно там что написано? Название пельменей какое?

Мозги мои снова заскрипели.

– Так, сейчас… пельмени… пельмени «Сибирские»?

– Не-а. Холодно.

– Но это в Сибири, я точно помню.

– Сибирь большая…