Мино внимательно смотрел на Марию, высасывая сок из апельсина.

– В джунглях опасно, – сказала она тихо и вылила воду на плитки. – Это не место для людей.

– Джунгли позаботятся о человеке, если тот позаботится о джунглях, – сказал Мино, вставая.

Очень хорошо сказано, подумал он.

Они вместе полили Мами и целовались, держась за руки, над зеленым кустиком, который вырастет в огромное дерево анноны.

Спустя несколько дней Мино собирался в город, чтобы поближе познакомиться с прорицательницей, которая показалась ему весьма интересной. И тут произошло нечто странное. Он закрыл все двери, спрятал ключ в потайном месте, о котором знали только он и Мария Эстрелла, и уже выходил из ворот в сторону автобусной остановки, как вдруг к нему подъехал большой американский автомобиль. Из него вышли двое мужчин, один из них был гринго, у обоих на шее висели фотоаппараты.

– Вас зовут Мино Ахиллес Португеза? – спросил один из них.

Мино ничего не ответил, просто стоял перед ними, зажав под рубашкой свои ножи. Гринго был низким и толстым, со ссадиной на носу, на которую все время садилась муха. Второй мужчина был одет в опрятный костюм одного цвета с песком на обочине за его спиной.

За несколько следующих секунд они сделали целую серию фотоснимков Мино; да он даже не успел среагировать, а направленная на него камера уже защелкала. Мино попытался дышать спокойно, думая о том, что, если бы на него были направлены не фотокамеры, а что-нибудь другое, один нож уже сидел бы в черепе одного из них, а второй по рукоятку вошел бы в толстое пузо, и они едва ли успели бы на что-нибудь нажать. Однако сейчас он оставил ножи на месте, отвернулся от мужчин, обошел автомобиль, пряча лицо от фотоаппарата. С чувством обретенного покоя он подошел к автобусной остановке ровно в тот момент, как к ней подъехал автобус. В заднее окно он видел, как огромный «Додж» проследовал за ним в сторону города.

«ОТЧ. СЕК. +10. ПРЯМОЙ КАНАЛ: Объект находится в «беседке» семь часов сорок пять минут. Результата по-прежнему нет. Она осознает, что полковник перешел к девятой фазе. У нее идет кровь, но она улыбается инфернальной улыбкой, когда боль достигает апогея. Данные по Варне, Баку и Стамбулу все еще уточняются, пока без результата. Ждем срочных указаний».

Уркварт крутил в руках очки в роговой оправе, лежащие на столе между ними. Гаскуань раздраженно нажал полдюжины клавиш, и монитор погас.

– Девятая фаза, – пробормотал Уркварт. – Вырывание зубов и обрезание сосков. Десятая фаза: перелом лодыжек и кистей. После этого она потеряет сознание, как Али Исмаил и Петер Рамбек. Фазы с одиннадцатой по двадцатую – ритуальное заклание! Все идет не так, как надо, черт подери!

Охотники за террористами уставились друг на друга. На эту операцию были потрачены немыслимые суммы, по крайней мере, пять богатейших стран мира ждали ее результатов. Неофициальные методы, которые использовались охотниками, вряд ли могли быть обнародованы, учитывая сложившееся в последнее время мнение об организации. Безграничные полномочия Уркварту и Гаскуаню предоставила организация, включавшая в себя такие альянсы, из-за которых мировые политики могли предстать в весьма неприятном свете. Перед этими мужчинами, обладавшими весьма богатым опытом работы в службах разведки, стояла всего одна главная задача: полное истребление группировки «Марипоса». В случае удачи их ждала величайшая награда. В случае неудачи – полное фиаско. На время проведения операции они считались людьми без гражданства. Они были никем и находились нигде. Как совершенно верно полагало общественное мнение: сильные мира сего на удачу не полагались. В ходе неофициального обсуждения этичности всего происходящего сформировалась следующая позиция: полное истребление группировки «Марипоса» хотя бы даст передышку для того, чтобы оценить силу общественного мнения. А возникнет ли в результате всего этого новая мировая политика, покажет время.

– Да уж, ты-то несколько раз участвовал в подобных закланиях, тебе лучше знать, – пробормотал Гаскуань.

– Заткнись! – прошипел Уркварт. – Лучше займемся чем-нибудь полезным. Пройдемся-ка по отчету по этой женщине еще раз. Возможно, мы что-то упустили.

Гаскуань вздохнул и провел пальцами по синим участкам стеклянного стола. Загорелся монитор. Уркварт медленно прочитал: «Женщина обнаружена у стойки отеля «Монте Карло» в Барселоне после того, как она заказала телефонные переговоры с несколькими городами Европы. Наблюдатель: Фернандо. При попытке познакомиться в баре представилась Ритой Падеста. Она сообщила, что работает стоматологом и приехала в Барселону на конгресс. (Проверено! Никаких конгрессов стоматологов в это время не проводилось.) Фернандо заметил в ее сумочке газету двухнедельной давности с заголовками об акции в Гамбурге. Когда Фернандо спросил у нее про газету, она не нашла что ответить. Шесть дней скрывалась, никаких дополнительных улик не появилось. Затем она внезапно переехала в Венецию, тени потеряли ее там на восемь часов. Полагают, что она могла общаться с двумя мужчинами, личности которых не установлены, в траттории у канала Веккьо. Затем она уехала на поезде в Грецию, пересела на другой поезд и была задержана в Комотини. При ней обнаружен паспорт на имя Констанцы Фрей, гражданки Испании. Профессия: дизайнер моды. Билеты в Варну, Баку и Стамбул. Конец связи».

– Двое мужчин в Венеции, личности не установлены, – проговорил Уркварт. – Как это вообще возможно? У нас что, одни любители тут собрались? Просмотрим отчеты агентов.

Загорелись дополнительные мониторы, по которым побежал текст. Они уже читали все это не меньше десяти раз, и одиннадцатый не дал никаких новых ассоциаций.

– У меня неприятное чувство, – пробормотал Гаскуань, – неприятное чувство, что она – ловушка, чтобы сбить нас со следа. Эти три билета в сумке должны были навлечь на нее подозрения.

– Да нет, черт побери! – прорычал Уркварт и очень непредусмотрительно треснул кулаком по стеклянному столу. – Никакая она, черт возьми, не ловушка! Группировка «Марипоса» не жертвует своими членами, расставляя ловушки. Нужно передать срочное задание: составить карту всех международных конгрессов и конференций в Баку, Варне и Стамбуле.