- Димка, ты... Ты тоже умер? Птица с трудом подбирал слова, все еще надеясь, что происходящее, не более чем дурной сон. Парень вскинул голову, и каким-то хриплым, совершенно чужим голосом ответил: - Нет, дядя Сержа. Пока еще, нет. - он помолчал, а потом добавил:

- Хотя уже должен. - и, поддернув рукав куртки, показал разрезанные на руке вены. Кровь черными разливами медленно впитывалась в хлюпающую ткань. С трудом отведя взор от располосованной, худой мальчишеской руки, Сергей заметил красный треугольник, пришитый возле «зековского» плеча. - А-а-а... - проследил его взгляд, Димка. - Это я за «актив» «стойку держу». - парень прикрыл глаза:

- Тяжело на «малолетке», дядя Сережа. Вы вот воевали, но даже представить не можете, каково здесь. А вены свои, я ворам в карты проиграл. У меня другого выхода не было. - он опять замолчал и как-то нехорошо, с булькающей хрипотой, закашлялся: - Даже не больно было. В ШИЗО «холодрыга», так что я, вроде как «заснул»... Вот «кум» наш удивится.

 Птица внутренне содрогнулся, представив, как начальник оперативной части колонии, на жаргоне «кум», по зову дежурного зайдет в помещение штрафного изолятора и найдет там худого, скорчившегося в луже крови, мальчишку. - Туннель видел. Думал сказки все это. Оказалось - правда. Как будто поднимает тебя и тащит, - продолжил племянник, - только «голый вассер» вышел, то есть облом. Дернуло меня куда-то в боковое ответвление, не знал даже, что такие есть. Чудно все это... - парень опять закашлялся и закрыл рот кулачком. - Почему все это происходит? - хрипло спросил Сергей. Сначала сослуживец, теперь племянник. Череда каких-то мистических видений смешала в кучу явь и небыль. - Почему? - Дима повторил эхом вопрос и заинтересованно посмотрел на родственника. - Я тоже умираю? - Птица вдруг успокоился и присел рядом с племянником. - Нет, Вы живы... - Пацан к чему-то прислушался, - вы живы. И я, кажется, тоже... не умру. Но я должен что-то сказать. - он покрутил тощей шеей и прищурил левый глаз. - Вы должны спешить, дядя Сережа. Беда просыпается. Торопитесь уйти из того места, где вы сейчас! - Из комнаты? С этого завода? - удивился Сергей. - Нет! Вообще. Если захотите, можете вернутся позже, когда все произойдет. Многие потом вернутся. Но если сейчас останетесь - погибните!

 Сокольских молча, выслушал все это и грустно ответил:

- Я бы рад. Но не знаю, как это сделать. По-моему я заблудился, а те, кто ищут меня, очень хотят выпилить из списка живых.

Племянник поморщился и махнул рукой:

- Им уже не до Вас. Я чувствую это. Страх людей и животных... Вам надо уходить! А дорога... Идите вдоль крестов. До конца. А там сами поймете куда. - паренек замолчал и опять к чему то прислушался: - Кажется, я все-таки буду жить, дядя Сережа. Я шаги слышу. Меня сейчас найдут. Может и спасти успеют. Вы, если останетесь живы, приезжайте ко мне. Вы на папу очень похожи.

Юный арестант  вытер ладони о колени брюк и закончил:

- Только я не вспомню об этом. Про туннель. Странно, еще ничего не случилось, а я уже знаю, что не вспомню. Димка как-то горько улыбнулся и вздохнул:

- Кажется всё... - он посмотрел на Сергея. А глаза Птицы вдруг заволокло сажей, и его, будто за ноги, кто-то выдернул из забытья...

Сокольских лежал на своем «лохматом» полотнище плащ-палатки и тупо смотрел в потолок. Видимо, я схожу с ума. Обидно только, что здесь - в безлюдной Зоне. А может и к лучшему, никто не увидит меня, пускающим пену изо рта и разговаривающего с незримыми голосами...

- А в голове у меня, словно радио вещает, - вспомнились слова армейского сослуживца, Женьки, одного с Птицей, призыва. Женю освободили из плена, удачно проведя переговоры с какими-то местными старейшинами. Но за те два месяца, что он провел в плену, Женька не только лишился четырех пальцев, но и здорово повредился рассудком.

- Так, а если... Если это не сон и не сумасшествие? - Птица поднялся и подошел к окну.

- Если это знак? - Сокольских отпил воды из фляги, и заметил, как дрожат руки. Попытался закурить, но только понапрасну сломал три сигареты.

- В любом случае, я ничего не теряю. Что-то действительно происходит. Все тело звенит. Да оно просто кричит мне: надо убираться отсюда! Быть может, шансы все-таки есть? Немного посидев с закрытыми глазами, он почувствовал, как нервозность постепенно исчезает. Пока на маленьком костерке грелась кружка с кофе, он сделал несколько разминочных упражнений. Потом собрал вещи, проверил оружие и вышел на улицу.

Солнце давно взошло и болталось в зените. Под унылыми лучами желтой звезды, развалины завода казались, особенно, безжизненными. «Идти на кресты?» Слова племянника не давали покоя. Что это значит? Кладбище? Ничего похожего рядом не было, Сокольских остановился и огляделся по сторонам. Лес, руины, телеграфные столбы. Еще лес, еще столбы. Столбы... Сергей поднес ладонь козырьком ко лбу и внимательно присмотрелся. Вроде обычный столб. Вертикальная стойка, а на ней, не доходя до вершины - горизонтальная перекладина. Одна. Так их ставили раньше. Провода давным-давно срезаны. Вероятно, тогда же, когда заводик отключили от энергоснабжения. Птица присмотрелся внимательнее. При определенной игре воображения, столб можно было принять гигантский крест. За эти столбом виднелся такой же, и далее, десятки их исчезали вдали длинной, угрюмой цепочкой. - Будем надеяться, что они ведут туда, куда мне и нужно. - с этой мыслью, согревшую надеждой, он перескочил через кучу старых, заросших крапивой, кирпичей и двинулся в выбранном направлении.

Сергей уже почти миновал заводскую территорию, когда из-за стоящих в стороне домов, низко припадая мордами к земле, одна за другой, показались три псины. Птица сразу понял, что с этими тварями, внешне похожими на одичалых собак, что-то не так. Глаза у них были какие-то белесо-мутные, как у слепых. Псы двигались широкими петлями, словно тщательно нюхая густо разросшуюся, пряную траву. Не дойдя до человека полсотни шагов, одна из этих странных собак, вдруг остановилась и повела мордой по сторонам. Наткнувшись на место, где замер Сергей, животное угрожающе зарычало, дернуло губой и обнажило желтые, неровные клыки. В траву упала пузырящаяся пена и тот час, две другие собаки подобрались, навелись мордами, как локаторами, на Сокольских и медленно пошли к бывшему пограничнику. Тот расстегнул куртку, освободил плечи от рюкзака. Рюкзак с громким шорохом упал на жесткую траву. Ближайший из зверей, уловив движение, дернул обрубком уха. Птица сделал осторожный шаг назад и в сторону. В тот же миг к нему бросился первый пес. Сергей уже тянул из-за пояса «ПМ». Большим пальцем сбросил вниз флажок предохранителя, прицелился в несущуюся к нему, оскаленную пасть, и мягко потянул спусковой крючок. Грохот выстрела набатом разнесся по могильному покою Зоны. И сразу же, бабахнул следующий. Птица не часто стрелял из «ПМа»: всё-таки это оружие офицеров, а не солдата срочной службы. Но, тем не менее, вторая девятимиллиметровая "макаровская" пуля, своим тупым носом вонзилась в морду животного. Динамический удар в 346 джоулей, отбросил голову твари в сторону. Продолжая по инерции свое движение, псина пролетела еще два метра и, перекувыркнувшись в пожухлой траве, замерла навсегда. Двое оставшиеся зверя, глухо рыча, атаковали Сергея с разных сторон. Он чуть довернул корпус в сторону той, что набегала слева, и открыл по ней беглый огонь. Бах-бах-бах-бах - сизые пороховые облака поплыли в прохладном воздухе. После каждого выстрела, Сокольских старался чуть опускать ствол вниз, компенсируя, таким образом, отдачу. Два раза пули стукнулись в кирпичную кладку, где то далеко за спиной собаки. А вот на третий и четвертый выстрелы, собака взвизгнула, споткнулась, и, потеряв скорость, кубарем покатилась в сторону. При таком темпе происходящего, Птица не вел подсчет выпущенным патронам, но интуитивно чувствовал, что их осталось всего один или два. Мало! Безумно мало, а сменить магазин он просто не успевает. Но ему повезло, третий пес решил не продолжать схватку. Резко изменив направление, собака прыжком ушла куда-то, за кучу ржавых бочек, а потом длинной стрелой рванула в сторону подлеска. Эхо выстрелов еще не стихло, а зверь уже скрылся за осенними деревьями. Двигаться вдоль заросшей просеки телеграфных столбов, оказалось несложно. Серые брёвна с поперечными жердями торчали через каждые пятьдесят метров друг от друга. Не теряя их из виду, он огибал встречавшиеся прогалины и кустарники. Через пару часов, по левую руку от столь незатейливого маршрута, ему открылось несколько одноэтажных строений, а в них - все те же заколоченные окна и двери. Он уже собирался пройти мимо, как внезапно обратил внимание на один из домов. На резной подпорке крыльца, белой известью, кто-то вывел загадочный знак - белый треугольник с точкой посередине. «Коля-афганец, ведь ты рассказывал об этом...», - Птица наморщил лоб и шагнул к дому. «А кроме мародеров были  те, кто за знаниями тянулись, любопытством движимые или еще чем. Так они вот чего придумали: «чистые места», где переночевать можно было и похарчить заначку какую, добрым человеком оставленную, особым знаком метили - треугольником с кругом. Может от масонов взяли, может сами придумали, не в этом суть. Главное, дело нужное было. Оно ведь, после переходов пеших, ноги знаешь как гудят? А тут смотришь: дом «чистый» (и дозу мерить не надо, знаешь уже - все в норме). Консервы оставляли, медикаменты. Ништяк все было, сам выручишь - и тебе помогут. Но хорошим делам конец быстро приходит. Повадились некоторые, одно слово - суки поганые, эти знаки на нехорошие места наносить. То ловушка какая, то еда отравлена, или другая какая пакость, похитрей. Несколько человек погибло, пока народ не поумнел. Они, символы, еще долго потом встречались, да только веры им уже не было...» ... Белые мазки кистью были довольно свежие. Сергей насторожился. Не торопясь он подошел поближе и присмотрелся к постройке. Обычный сельский дом: бревенчатый сруб, покатая крыша. Штакетины забора обвалились, сад густо зарос дикой малиной, яблоки и груши без хозяйской руки обильно растопырили ветви. Возле собачьей будки лежала перевернутая ржавая миска. Тем не менее, Птица осмотрел каждую ступеньку крыльца прежде, чем рискнул подняться на террасу. Замок на двери был сбит, причем очень давно. Доски, которыми когда-то заколачивали двери, валялись в стороне. На них шелестела паутина, поверху топорщился зеленоватый мох. Сергей осторожно, на толщину ладони приоткрыл разбухшую от дождей дверь и очень аккуратно провел пальцами сначала по верхней части косяка, а потом и до пола вниз. Ничего. Ну просто «Каникулы в Простоквашино»... «Дом ничей, живите, кто хотите!» - вспомнился ему детский мультфильм. Толкнув дверь посильнее и прижавшись к наружной стене, он внимательно вслушался в ее скрип. Одна секунда, три, десять... Тишина. Померив дозиметром фон, Птица шагнул внутрь. В луче фонаря, чернел небольшой, узкий коридор. Запах пыли, затхлости и каких-то старых вещей витал во мраке и действовал угнетающе. Сделав еще два шага Сокольских остановился и еще раз осмотрел пространство перед собой. В равномерном синем свете фонаря, он даже не увидел, а скорее почувствовал тонкую металлическую проволоку, протянувшуюся в десяти сантиметрах от пола, поперек прохода. - Так... «Шкатулка с сюрпризом». Значит, прав был Николай, дай Бог ему здоровья! Сергей наклонился и осмотрел стены вблизи. К какой-то торчащей железной скобе, старой тряпкой, была примотана армейская оборонительная граната Ф-1. Поцокав языком, Сокольских взял фонарик зубами, направив узкий луч света перед собой и поддерживая одной рукой выдернутое на половину кольцо, кусачками отстриг проволоку. Развязав тряпку  и освободив гранату, он вернул чеку в первоначальное положение и загнул предохранительные усики в стороны. В принципе, стоило вывернуть и запал, но подбросив в руке увесистый чугунный корпус, Сергей пристроил гранату за пояс. Далее осматривать помещение, ему решительно расхотелось, не факт, что это был единственный «подарок». Поэтому, приладив на спину рюкзак, он вернулся на тропинку прежнего маршрута. В поздних сумерках, он наконец вышел к минному периметру. За десять минут до этого, Сергей уловил запах горелой плоти, но сильный холодный ветер быстро унес странный запах. Немного позже, в небе, Сокольских рассмотрел отблески больших костров. Лес расступился и перед глазами открылось знакомое поле. Где-то в стороне, справа, воздух вспорола осветительная ракета и зависнув на миг, шипя, пропала в темноте. Взяв ориентир на место ее старта, Сергей через полчаса вышел к столь знакомому ему блокпосту. Странное дело, но теперь это сооружение показалось ему столь родным и знакомым, что он устало привалился спиной к молодой сосне и чиркнув под курткою зажигалкой и закурил сигарету, пряча ее рыжий огонек в своих ладонях. Настроив бинокль, Птица осмотрел дорожную крепость. На этот раз широкий луч прожектора не беспокоил бурую траву, а намертво уставился куда-то вдоль дороги, в стороны зоны. Сполохи костров освещали тут и там разбросанные темные бугры, в изобилии усеявшие местность возле «блока». Сергей покрутил окуляры, наводя резкость на один из бугров. Вот пламя костра дернулось под порывом  ветра и в его багровом свете, мелькнула оскаленная морда кабана. Отпрянув от объектива, Птица поморгал и спрятал прибор наблюдения в сумку. - Какая сила могла погнать животных на минные поля, на блок посты? Они ведь видели, что происходит с другими, как под копытами и лапами вздымаются дымные разрывы, как шкуры пробивают безжалостные пули. Но все равно продолжали переть, словно бежали от чего-то. Предыдущую ночь он помнил шумом выстрелов. Значит, и дикие кабаны, и вон та пара волков,  и все прочие, кто здесь лежат, пытались вырваться из зоны. Странно. Может зверьём кто-то управлял, прощупывая армейскую оборону? Ну нет, это уж вовсе бред какой-то. Подводя итог - ни одного ответа, разумно объясняющего произошедшее, у него не было. Сергей ползком добрался до тракторной колеи и привычно, ящерицей, пополз по полю. За прошедшее время солдаты не удосужились залатать огрехи, и через полчаса, проверяя землю щупом, Птица миновал открытое пространство. Полежав немного в траве, он поднялся, прошел еще несколько километров, после чего, окончательно вымотавшись, устроился на ночлег. Выбрав ель погуще, Сергей приткнулся под одну из игольчатых лап, сунул рюкзак под голову и завернувшись в плащ-палатку, моментально уснул.

Сновидения обошли его стороной в этот раз. Разбудил провалившегося в забытье, Сергея, равномерный шелест утреннего дождя. В одеревеневшее тело больно впился еловый сучок. Сокольских поморщился, отряхнулся от налипших иголок и выбрался наружу. Предстояло возвращение в пансионат, ставший за время его пребывания в чернобыльской зоне, чем-то вроде основной базы. Пройдя минут двадцать, Птица спустился к небольшому водоему. Тщательно отмыл ботинки в мутной, холодной воде и соскоблил с одежды глину и грязь. Доев остатки провизии, Сергей поплотнее уложил вещи и проверил снаряжение. Рука остановилась на ребристом корпусе гранаты. Машинально вынув ее, Птица покрутил «феню» в руках, а затем вытащил чеку и швырнул в воду. Перевалившись за толстый ствол дерева, он поочередно загнул пальцы. Один, два, три... В глубине озерца что-то вздрогнуло и из его недр вылетело облако брызг. Волны прилива еще не стихли, а на поверхность, белым брюхом к верху, всплыли несколько рыбин. Сергей вытащил двух ближайших. Экземпляры были почти без плавников, с неестественно выпученными глазами. Птица брезгливо сунул их в целлофановый пакет. Он более  не спешил, идя по лесу, осторожно раздвигал ветви крупного боярышника и яркие кисти рябины. Смахивал с лица упрямые капли дождя, вслушиваясь в дежурные трели лесных птиц. Сокольских вышел на аллею санатория около трех часов дня.

В холле Сергей забрал ключ, поднялся в номер и переоделся. Собрав вещи, он вышел в коридор, где  столкнулся с электриком Сашко. Убедившись, что поблизости больше никого нет, тот тихо спросил: