Сегодня день не такой.
Через десять минут в этом убедились все трое — в деревне никого не было.
Дома были заброшены, очень давно. На столе, за которым мы вчера чаевничали, лежал трехмиллиметровый слой пыли.
Рыжая заплакала. Макар, бледный, как бумага, нервно крутил на пальце ключи от Эскудика.
Конец августа, но везде наступила осень, и в первую очередь, в моем сердце.
Лето умерло.
Еще пять лет — и умру я.
Нужно было выбираться отсюда. Почему же у нас не сломалась машина на пути сюда?
Сдается мне, ничто нас не остановило бы, просто потому, что старик нас ждал.
План в голове сформировался. С осознания факта, что жителей нет и, возможно, никогда и не было, я уже знал свои действия наперед. Одна часть информации пришла после встречи белой собаки в лесу, сейчас еще один паззл встал на место.
Дед оказался крайне серьезным, мне с ним не тягаться. А главное, и мое согласие уже ничего не сыграет. Шаман свое уже не отдаст. Других чудотворцев не будет.
Что ж. Я все равно в итоге выиграю: не хочу умирать здесь и сейчас. Цена вопроса теперь действительно неважна. А вот потом, старый ты шарлатан, я тебе хоть что-нибудь подпорчу. Главное, об этом не думать.
Мы проходим мимо сарая с полуоткрытой дверью. Я чувствовал — один из них внутри.
Прости, милая. Поворачиваю голову — она же понимает! Молчит, просто смотрит огромными от ужаса глазами, в них все написано: «не надо, не надо, не надо»…
Легкий толчок, Рыженькая залетает внутрь, я прикрываю и держу дверь. Через минуту открываю и зову Макара.
Боль в паху слегка отпустила. Первая жертва принята.
Доо-ом.
— Саныч…
— Понимаешь, Макар, мы зашли с Рыжей в сарай, искали любое оружие, топоры, вилы. А там этот, Нюргун сидел. Видишь, напрыгнул сзади, тварь… потом убежал.
— Держись, Саныч, давай ее наружу, может еще не поздно…