– Шестьдесят миллионов миль! – она подошла наконец к окну, точно ступила на край глубокого колодца. – Просто не могу поверить, что вот сейчас на Марсе наши мужчины строят города и ждут нас.

– Верить надо только в завтрашнюю ракету – не опоздать бы на нее?

Джейнис подняла обеими руками белое платье, в полутемной комнате оно казалось призраком.

– Странно это… выйти замуж на другой планете.

– Пойдем-ка спать.

– Нет! В полночь вызовет Марс. Я все равно не усну, буду думать, как мне сказать Уиллу, что я решила лететь. Ты только представь, мой голос полетит к нему по свето-фону за шестьдесят миллионов миль! Я боюсь – а вдруг передумаю, со мной ведь это бывало!

– Наша последняя ночь на Земле…

Теперь они знали, что так оно и есть, и примирились с этим; уже не укрыться было от этой мысли. Они улетают – и, быть может, никогда не вернутся. Они покидают город Индипенденс в штате Миссури на североамериканском континенте, который омывают два океана – с одной стороны Атлантический, с другой – Тихий, – и ничего этого не захватишь с собой в чемодане. Все время они страшились посмотреть в лицо этой суровой истине. А теперь она стала перед ними во весь рост. И они оцепенели.

– Наши дети уже не будут американцами, они даже не будут людьми с Земли. Теперь мы на всю жизнь – марсиане.

– Я не хочу! – вдруг крикнула Джейнис.

Ужас сковал ее.

– Я боюсь! Бездна, тьма, ракета, метеориты… И все, все останется позади! Ну зачем мне лететь?!

Леонора обхватила ее за плечи, прижала к себе и стала укачивать, как маленькую.

– Там новый мир. Так бывало и в старину. Мужчины идут вперед, женщины – за ними.

– Нет, ты скажи, зачем, ну зачем это мне?

– Затем, – спокойно сказала Леонора и усадила ее на край кровати. – Затем, что там Уилл.

Отрадно было услышать его имя. Джейнис притихла.

– Это из-за мужчин нам так трудно, – сказала Леонора. – Когда-то, бывало, если женщина одолеет ради мужчины двести миль, это уже событие. Потом они стали уезжать за тысячу миль. А теперь улетают на другой край Вселенной. Но все равно это нас не остановит, правда?

– Боюсь, в ракете я буду дура дурой.

– Ну и я буду дурой, – сказала Леонора и поднялась. – Пойдем-ка погуляем на прощание.