– Раз доктор сказал – в морг, значит – в морг.

Итак, заручившись поддержкой следователя, Костромиров вторично посетил невеселое учреждение в переулке Хользунова. Любопытно, что на этот раз его интерес вызвали не трупы фансигаров, а тело шигинского телохранителя.

Вернувшись домой, он посвятил остаток дня чтению Библии, точнее – Нового Завета; особенно его заинтересовала девятнадцатая глава Евангелия от Матфея.

На следующее утро Горислав заехал в офис антисектантской службы, где переговорил с командиром «белых голубей» Каплуновым Сергеем Алексеевичем – немолодым человеком, с постно-благостным выражением на преждевременно обрюзглом, одутловатом и каком-то бабьем лице, – поинтересовавшись у него ходом расследования. Каплунов пояснил, что после покушения Шигин, наконец, подключил к следствию ФСБ и милицию. Ориентировки на фансигаров и, прежде всего, на ассасинов были разосланы по всей Москве – в каждое отделение; сомнительные иностранцы подвергались проверкам, во всех подозрительных местах прошли зачистки и облавы. Но ни душителей, ни посланцев Горного Старца обнаружено не было. И те и другие словно сквозь землю провалились! Еще Костромиров мимоходом справился у командира о здоровье охранника Андрея Сурина – того самого, что едва не свалился в обморок во время первой беседы с Председателем.

По завершении всех этих мероприятий Горислав Игоревич впал в глубокую задумчивость. И вот, дабы систематизировать новые факты и сформулировать выводы, он решил совершить пешую прогулку по городу. На ходу ему всегда мыслилось легче. Тем паче, что добытые сведения норовили сложиться в столь странные, даже противоестественные выводы, что здравый смысл Костромирова официально протестовал. Пожалуй, лишь один вывод представлялся бесспорным: ключом ко всем загадкам этой истории был злополучный Лингам. А следовательно, его необходимо отыскать. Во что бы то ни стало.

Погруженный в такие раздумья, он пересек Комсомольский проспект, прошел от начала до конца всю 1-ю Фрунзенскую улицу и вышел на набережную, где повернул направо, в сторону дома. Неожиданно взгляд его зацепился за афишу следующего содержания:

Кхмерский театр теней? В Москве? Вот приятная неожиданность! Костромиров, не раздумывая, купил билет и занял место в скромном – на шестьдесят мест – зальчике местного театра-студии.

Всех зрителей набралось едва ли человек тридцать – тридцать пять. Переднюю часть сцены перегораживал большой, метров восьми в длину, экран из смородиновой бумаги, натянутый на бамбуковый каркас. Когда в зале погас свет, позади экрана он, напротив, вспыхнул.

Зазвучала музыка – настоящая камбоджийская; похоже, играл целый оркестр: основной ритм, как и положено, скандировали ударные – барабан и двойные литавры; аккомпанемент выпевали цимбалы и гонг, мелодию, попеременно сменяя друг друга, вели гобой и тростниковая флейта-кхлой. Еще Горислав различил жалобные рулады двухструнной скрипки тросао, исполнявшей тонику.

Вот первые цветные тени пали на белое полотно экрана, раздался голос невидимого актера-комментатора. Представление началось.

Поскольку спектакль являл собой камбоджийскую версию индийской «Рамаяны», в основе сюжета лежали история похищения супруги главного героя – Реам Керра, кхмерского отражения Рамы – последовавшие за тем поиски и, разумеется, великая война Реам Керра с демонами-ракшасами.

Движения кукол сопровождал рассказ находящегося за экраном актера, причем на кхмерском языке, и Костромиров подозревал, что из всех зрителей только он понимает, о чем идет речь. Тем не менее ни один человек за все время представления не покинул зала. Действительно, зрелище завораживало. Полупрозрачные фигуры, изготовленные из особенным образом обработанной оленьей кожи, управлялись невидимыми теневодами с помощью нитей и специальных палочек, закрепленных к их сочленениям. И управлялись столь ловко, что проецируемые на экран тени казались живыми, объемными.

Силуэты людей, богов, демонов, чудовищ – на фоне постоянно меняющихся живописных пейзажей, целые эпизоды легендарных битв, под экспрессивные россыпи барабанной дроби, мелодичные звуки флейты и жалостливые скрипичные рулады – создавали эффект неповторимый и странный; так перед зрителями разворачивались картины древней легенды.

В тенях и впрямь присутствовало нечто сверхъестественное, колдовское. С одной стороны, тень – неотъемлемый атрибут земного существования, ведь по многим поверьям только живое существо способно ее отбрасывать; а с другой – загадочная синонимичность этих понятий: загробный мир – царство теней…

Представление закончилось, и зал осветился снова. На сцену из-за погасшего экрана в развалку вышел пожилой кхмер, одетый в красный саронг. Он церемонно поклонился зрителям. Кхмер был приземист и кривоног, зато весьма тучен, отчего казалось, что ширина его превышает рост. Несмотря на почтенный возраст и явно избыточный вес, чувствовалось, что старик еще крепок. Живой блеск глаз, румяные наливные щеки, энергические движения – все являлось тому очевидным подтверждением. Пожалуй, лишь борода – жидкая, совершенно седая, ниспадающая аж до самого пояса, свидетельствовала о не менее длинной чреде прожитых лет.

Вскоре зал опустел, но Горислав уходить не спешил. Подождав, когда удалится последний зритель, он приблизился к сцене.