— А если интересно, так попроситесь к Богдану Алексеевичу натурщиком сами, — подаю Гессу гениальную и логичную идею. — Уверена, он из вас с удовольствием какого-нибудь Аполлона слепит. А вы в это время посмотрите на работу, так сказать, изнутри.

Вижу, как Вязьмин замирает в предвкушении и даже руки мнет, непроизвольно выдавая волнение. Но нет, Гесс смеётся бархатно, от души, и нам с Богданом Алексеевичем становится ясно — облом.

— Я? Да ни за что! — мурлычет, продолжая улыбаться. — Вот если бы ты была скульптором, зая, я бы с удовольствием показал тебе все, что обычно прячу, а Богдану на это смотреть незачем.

Оскорбленный до глубины души скульптор разворачивается и гордо удаляется в сторону соседнего коттеджа. А Григорий пытается взять меня за руку, но я быстро убираю её за спину.

— Даже не думайте! — предупреждаю и пытаюсь его обойти.

— Почему это? — искренне удивляется. — Идём в дом.

— Не пойду я с вами! — решаюсь на отпор, а сердце бьётся, как сумасшедшее. — И вообще, вы не имеете права…

— А, понял! Ты меня теперь боишься? — осеняет Гесса.

— Ничего я не боюсь! — отпираюсь от его совершенно правильной догадки. Да. Я боюсь. Себя рядом с ним боюсь. — Мне просто неприятно, когда до меня грязно домогаются, и не хочется писать на вас жалобу.

Гесс понимающе хмыкает — он мне не верит.

— Про неприятно не ври, зая. Я умею различать, когда девушке приятно, а когда нет, — смотрит в глаза и облизывает пухлую нижнюю губу, заставляя меня смущаться, вспоминая наш поцелуй. — Но я понял твой посыл, и я не насильник. Не хочешь — не надо. Никаких физических контактов не будет. Обещаю, что ты нужна мне исключительно для дела, так что заходи и не переживай.

Я колеблюсь всего секунду, а потом всё же вхожу в распахнутую Гессом дверь. У меня нет сомнений в том, что он не насильник. Таким просто незачем кого-то к чему-то принуждать, у таких желающих, вон, пол соседней деревни ждут. А если даже Гесс любит игры на грани, девушки с удовольствием изобразят и сопротивление, и подчинение, и что там ему ещё придёт в голову.

— Вот, Григорий Эрнестович, можете всё проверить, — демонстративно поправляю тапочки носком туфли, акцентируя на них внимание, чтобы он оценил проделанную работу.

Спешу скорее от него отделаться. Он же для этого меня задержал, да? Какие у нас другие могут быть дела?

— Да похрен, если честно — отмахивается Гесс. Неожиданно. — И зови меня по имени, без отчества.

Ещё чего! Меня вообще-то тоже Маргарита зовут, а не «зая», так что будет или Эрнестовичем, или никем вообще.

— А зачем же вы такой список написали, если вам всё равно? — интересуюсь не потому, что мне нужна эта информация, а просто труда нашего с Леной жалко.

— Имидж, зая, имидж. Но сейчас не об этом. Сегодня вечером ты мне понадобишься как девушка для сопровождения.

В голове тут же всплывают слова Лены, и я пугаюсь. Так быстро?

— Как сегодня вечером? Вы же только завтра до этой кондиции должны дойти! — выпаливаю с перепугу, не подумав, и зажимаю рот ладонью.