А народ хотел мифа – и слышать не желал о том, что «не так все было».
И похоже, что обитателям фронтира новоземельного также не слишком интересна реальная Русская Армия. Они скорее поверят в пятнадцать тысяч суперменов, каковые водят сверхнадежные конвои по всем окрестным регионам, плевками разгоняя банды дорожных налетчиков; в пятнадцать тысяч суровых профессионалов военного ремесла, каковые плечом к плечу держат границу от «исламского терроризма» – как у себя на берегах Амазонки, так и в Индии, которая хоть и входит в Британское Содружество на правах протектората, но сами бритты справиться там не смогли и запросили помощи у РА. Пятнадцать тысяч тяжеловооруженных суперменов, ну да. На триста тысяч гражданского населения протектората Русской Армии. Интересно, эти любители современной мифологии что-нибудь слышали о законах экономики в приложении к армии даже и военного времени?
А ведь без экономики – современной армии нет и не может быть, ибо ей нужно не столько вооружение, сколько снабжение. То же самое, причем даже в большей степени, справедливо и для государства, и совершенно неважно, кто в нем заправляет: силовики-армейцы, мафиози-олигархи или демократически избранный парламентом светлейший князь. И вот это уже никакой не миф… но кому оно интересно?
Я знаю, что популярные в народе истории о Русской Армии – миф.
Орденцы постарше и поумнее – донна Кризи, Леон Ричардс, Рене, Том, еще кое-кто из старожилов-старослужащих, – тоже понимают, что это миф, и слушая мои байки, только ухмыляются. Остальные же просто слушают, развесив уши пошире, чтобы помещалось побольше лапши.
Уж лучше расскажу я. Пока они не стали прорабатывать эти мифы сами, на основе таких «достоверных» данных, как орденский путеводитель для переселенцев и рекламные проспекты из московского представительства…
Потому что главное, как по мне, достоинство Русской Армии – в том, что она вообще есть. В том, что с ее помощью отстояли вторую русскую территорию, которая теперь не зависит от Москвы, так что у русских – в широком смысле данного слова – переселенцев есть выбор.
Положим, что Москву не люблю я, можно списать на личные эмоции. Да, я наблюдал там типичнейших братков а-ля девяностые, которые всем видом своим демонстрировали, что они и есть власть, а прочие, соответственно, быдло и лохи-«кролики»; ну так и за ленточкой в девяностые точно такие же братки демонстрировали ровно то же самое, а на самом деле судьбы страны на любых уровнях решали совсем другие личности. Начальник мой, Крофт-Гальцев, к Москве относится куда ровнее, прямым текстом заявляя, что с тамошними деятелями нам надо не драться, а сотрудничать, ибо воевать за передел сфер влияния и так найдется кому.
Однако в том-то и плюс расклада, что есть с кем сотрудничать. Или, при острой необходимости, воевать, но даже и так это получится война с внешним противником, а не со своими. Кому-то из поселенцев больше по нраву Москва и Новая Одесса, кому-то – Демидовск, ППД и Береговой. Право выбора – вот он, основной плюс. А прямое его следствие для обычного народа – в том, что ему и в московском протекторате, и в ПРА стараниями властей обеспечивается уровень жизни «не хуже, чем у соседей», чего, будь вместо разделенной Русской Конфедерации единое гособразование, не вышло бы. О «социальных стандартах» говорить рановато, для такого помянутая выше экономика русских краев еще недостаточно развита, с подобным непросто и в куда более богатых Американских Соединенных Штатах. Но жить и дышать людям – дают, и размер этого плюса трудно переоценить.
А непобедимая и легендарная Русская Армиа – так, занятное дополнение к общефронтирной новоземельной мифологии.
Территория Ордена, база «Западная и Центральная Европа». Четверг, 03/04/22 09:28
До базы «Европа» меня подвозит утренний орденский конвой. Здесь у меня знакомые по прежней работе тоже есть, но меньше – и в общем менее близкие. Чейз Боллинг однозначно на смене в маттехотделе, к нему можно постучаться и попозже. Заглядываю в Охранную службу; Эд Леруа сейчас на периметре и освободится через час-полтора, Рона Милликена, оказывается, перевели в Патрульные силы и теперь он гоняет дорожных бандитос, а вот лейтенант Рикар валяется в медблоке с температурой сто три[124].
– Как это он ухитрился?
Капрал досадно отмахивается.
– Пару дней назад одна дура-переселенка, чтоб ее рогач отымел, в ночь наклюкалась и полезла купаться. Хорошо, наши рядом были, успели вытащить; так у нее с утра только похмелье, а лейтенант напоролся на какого-то ежа, сожри его каракатица, и свалился – бред, лихорадка и все такое. Его, ясно, под капельницу, док сказал, к понедельнику встанет, а сейчас дрыхнет под снотворным.
– Да уж. – Дружно и понимающе молчим об уме и сообразительности отдельных… новичков. Ну да, я по прибытии, только-только познакомившись на Базе с интересной барышней, тоже попытался сагитировать ее на «ночное купание нагишом», но мне тут же втолковали, чем это чревато, так что никто никуда не лез. В смысле моря, само собой – с барышней-то у нас как раз все замечательно получилось, вскорости меня благополучно окольцевали, а сейчас она с детенышем ждет меня дома…
Прошу передать болящему мои наилучшие пожелания и выбираюсь обратно под новоземельное солнце. О, кстати, о солнце и сопутствующих делах – сетчатую панаму от безвестных китайских кутюр лучше бы поменять на более удобный шемах, а здесь рядом я как раз знаю два хороших магазинчика на костюмно-хозяйственную тему.
У Алека в «Робинсоне и Куке», заваленном британскими и, частично, итало-германскими шмотками и снарягой времен Второй мировой, к сожалению, шемахов нет, однако он меня убалтывает на колониальный пробковый шлем. Имел когда-то в хозяйстве похожий, действительно полезная вещь в местных условиях; беру. А еще упаковываю цейссовский восьмикратный бинокль и меняю купленный в Рино китайский шмотничек, у которого за четыре недели не слишком интенсивного ношения уже швы расползаются, – халтура, ну и черт с ней, за полтора экю-то, – на добротный английский рюкзак; да, весит он, пустой, почти на полкило больше, но поскольку на горбу, а не в руках, лично мне неважно.
За шемахом заглядываю к его соседу-конкуренту Марку, в «Аммотс», где снаряжение подороже, зато современное, и покупаю про запас сразу два, оливковый и серый. От девственно белых и белых с красным египетским орнаментом отказываюсь, при моей морде да такое надеть – и уже можно не кричать «аллах акбар».
Дальше захожу в крошечный галантерейный магазинчик – хозяйственная мелочевка, бытовая химия и прочие не слишком нужные мигрантам, зато незаменимые для постоянных обитателей Базы вещички, – и сообщаю пухлой пожилой итальянке, что где-то у нее в кладовке должна храниться посылка «от фрау Габель для герра Мессера»[125], причем «Мессер», как было заявлено в сопроводительном письме, непременно должен назвать пароль, а вот Ай-Ди у него, напротив, спрашивать не надо. Продавщица пожимает плечами – даже если она немецкого не знает, сей шпионский столовый этикет ей не по нутру. Однако поскольку оба мы знаем, что «за труды» в сопроводительное письмо заранее была вложена пара купюр, особых сложностей быть не должно.