Я стону.

– Хорошо.

Силред смотрит на Эверта и кивает один раз. Я чувствую, как Эверт подходит ко мне сзади и берется за поврежденное крыло. Я крепко зажмуриваю глаза.

– Ну, ладно, Чесака, – говорит Эверт. – Один… два… – не закончив отсчет, он отламывает конец стрелы и выдергивает ее из моего крыла.

Я вскрикиваю от боли и до крови закусываю губу, чувствуя, как медный привкус заполняет рот. Я осознаю, что это первое, что я когда-либо попробовала. Я могу сосредоточиться лишь на крови у меня во рту и колющей боли в крыле, но через несколько мгновений чувствую, как сильная рука гладит меня по шее. Вверх и вниз, вниз и вверх. Ровные и размеренные движения заставляют меня дрожать от удовольствия. Я пытаюсь сфокусироваться на этой руке, а не на отчаянной боли в крыле.

Когда я открываю глаза, то понимаю, что снова плачу. Похоже, я делаю это слишком часто с тех пор, как стала материальной. Тяжело быть живой.

Слезы катятся по моим щекам, и я чувствую каждую из них, пока они стекают по коже. Они такие мягкие, как влажный шепот, и когда я снова облизываю свои окровавленные губы, к ним примешивается привкус соли.

– Мне нужно вправить ей плечо, – говорит Эверт. – Сил?

Силред обхватывает меня руками и быстро кивает.

– Подожди, – начинаю я, но с одним болезненным «хлоп» Эверт вправляет мое плечо.

Я кричу. Мне так ужасно больно, что глаза застилает темная пелена. Я падаю на Силреда, моя голова склоняется набок.

Теперь я начинаю рыдать. Все мое лицо словно покрыли густыми, вязкими слезами, и голова пульсирует из-за этого.

Рука все еще гладит меня по шее. Вверх и вниз, вниз и вверх. Когда мое бешено колотящееся сердце успокаивается, я слышу шепот Силреда рядом с моим ухом:

– Ну, ну. Все хорошо. Все закончилось.

Он напевает мне успокаивающие слова своим мягким и добрым голосом, а я продолжаю плакать, потому что не могу остановиться. Может, если бы я не просуществовала несколько десятилетий без чувств, то стала бы жестче. Но я никогда не чувствовала боли до сегодняшнего и вчерашнего дня, и это все так усложняет.

– Я сейчас уложу тебя, чтобы Эверт мог исцелить твои раны.

Силред проявляет особенную осторожность с моим раненым крылом, пока аккуратно кладет меня на меха на полу. Он оставляет ладонь у меня на руке и пробегает по ней пальцами вверх и вниз, продолжая сладкое отвлечение. Удовольствие от его прикосновения, смешанное с болью от ран, почти невыносимо.

– Боги, я никогда не знала, что такое чувствовать, – признаюсь я шепотом, граничащим со всхлипом.

– О чем ты? – спрашивает Силред, прерывая свои движения.

– Ощущения. Прикосновения. Все такое… яркое.