Вы играете со мной, моя госпожа.

Я приказываю тебе. Умоляю тебя. Ты мне нужен.

Он взялся за подол ее юбки.

Я не буду нежен, моя госпожа. Вы меня слишком рассердили.

Я знаю. Это сделает тебя еще тверже.

Пробормотав проклятье, он расстегнул джинсы, рукой прижал ткань платья к пояснице и вошел в нее. Она, очевидно, нанесла смазку, так как он сразу вошел, быстро и глубоко. Она закричала, когда Гидеон вошел в нее спереди. Они оба были достаточно крупными мужчинами, и Джейкоб чувствовал давление брата в ее влагалище, пока он сам занимался ее задом.

Природная, внутренняя необходимость. В этом моменте не было ничего мягкого и женственного. Она позволяла их животным инстинктам взять верх. Подбадривала их. Желала этого, хотя, как Джейкоб чувствовал, и дала Гидеону возможность укрыться в ее гавани от того шторма, который он поднял в своей жизни. Она понимала его боль и страдания, хотя Гидеон в это не верил. Не важно, было ли это благодаря ее женской интуиции, долгой жизни или ее собственному опыту, когда она потеряла мужа, — у нее был этот дар. Она заставляла Джейкоба чувствовать и испытывать такие эмоции, о существовании которых он даже не догадывался. Этого он отрицать не мог, не важно, контролировала она его ощущения в тот момент или нет.

Еще чуть откинувшись назад, она показала бледное горло, выпуклости груди. Хотя он знал, что она прекрасно может защитить себя, ее тело, словно таявшее в его руках, и то, что она открыла горло перед двумя охотниками на вампиров — бывшим и настоящим — все это словно давало ему понять, что она ему доверяла свою безопасность, доверяла ее защитить.

Оргазм волной прошел по ее телу — словно кто-то провел рукой по всем клавишам пианино. Это заставило его самого ответить, напрягаясь все больше, до тех пор, пока он не осознал, что его словно разрывало на части. Плечи Гидеона вздувались твердыми мускулами, пальцы до синяков сжимали ее бедра. Его предплечья терлись о предплечья Джейкоба, его толчки подбрасывали ее выше и насаживали ее зад глубже на его член, ее ягодицы прижимались к бедрам Джейкоба. Гидеон смотрел на ее горло, его губа приподнялась, открывая зубы.

— Шшш… — Она, задыхаясь, взяла его рукой за подбородок. — Нет, Гидеон. Не кусаться.

В ее голосе была улыбка, но Джейкоб также услышал и напряжение, так как она была очень близка к оргазму. Он еще раз мощно толкнул, войдя еще глубже. Лицо Гидеона искривилось, когда он сделал то же самое синхронно с Джейкобом. Лисса содрогалась в оргазме. Она билась в их руках, крича все громче и громче. Они продолжали, Джейкобу приходилось держать ее еще крепче, так как Гидеон продолжал двигаться. Ни один из них не давал ей пощады, они хотели вечно ощущать наслаждение.

Наконец Джейкоб энергично кончил, оросив ее внутренности своим семенем, и услышал, что его брат задохнулся от такого же сильного оргазма. Все это время он словно купался в криках Лиссы, ее острые ногти впивались ему в шею. Ногами она обхватила Гидеона; Джейкоб так глубоко вошел в нее, что его ступни оказались почти на ступнях его брата. Он чувствовал на собственных яичках движение воздуха всякий раз, когда яички его брата ударяли по ее телу.

Когда они наконец остановились и он открыл глаза, он увидел, что на руке Гидеона остались следы ее ногтей. Плечи Джейкоба ходили ходуном, руки все еще были стиснуты у нее на бедрах. Они словно стали единым целым, — Джейкоб поднял руку в тот момент, когда Лисса вытянула свою. Они оба положили руки на голову Гидеону, давая ему ощущение уверенности и спокойствия, побуждая его дышать медленнее, так как его дыхание было слишком глубоким и прерывистым, даже учитывая недавнее физическое напряжение.

В водовороте оргазма этот момент был тихим, спокойным. Центром шторма. Джейкоб хотел бы вернуться на годы назад и так же дотронуться до брата, дать ему умиротворение, дать ему знать, что он все сделал правильно, помочь ему излечиться. Дать ему знать, что он его любит, несмотря ни на что. Все остальное неважно.

Джейкоб сделал несколько глубоких вдохов, ощущая, как лопатки его госпожи прижимаются к его груди, ощутил мягкость ее волос у себя под подбородком. Когда он дотронулся до ее подбородка, она подняла голову, позволив ему поцеловать себя в губы, — он ощутил вкус ее языка, касание клыка. Он все еще учился целовать ее так, чтобы не поранить рот.

Совершенство достигается практикой, сэр Бродяга.

Улыбаясь ей в губы, несмотря на напряжение последних нескольких минут, он еще глубже засунул язык ей в рот, сдавив горло. При помощи третьего знака и интуиции любящего он чувствовал, что она словно кипит на медленном огне: он знал, что скоро снова тоже захочет ее. Он все еще был твердым. По давлению, которое он мог ощущать, он понял, что Гидеон был в таком же состоянии. Он потрепал брата по волосам, взлохматил их, не для того, чтобы он поднял голову, но для того, чтобы продлить ощущение успокоения. Близости. Когда он думал о тех словах, которые Гидеон сказал ему в кафе, словах, которые его так сильно и глубоко ранили, он понимал, что они ничего не значат. Разве Лисса не доказала это, посмеявшись над Гидеоном, когда он сказал, что у него нет брата?

И хотя он хотел поговорить с ней один на один о ее методах, Лисса сумела показать ему глубину отчаяния и озлобленности его брата, поэтому те слова, которые он произнес, казались наиболее подходящими в данный момент.

— Ты хорошо обо мне позаботился, Гид, — пробормотал он. — Как всегда. И только поэтому я больше не нуждаюсь в твоей заботе. Сделай что-нибудь и для себя. Найди снова свое счастье, чтобы ты помнил, за что стоит драться, а за что нет.

Гидеон медленно поднял голову. Пальцы Лиссы все еще были у него в волосах, ее ладонь соскользнула по его щеке на шею, на голое плечо. Он моргнул, и Джейкоб увидел на его лице бурю эмоций.