Первым опомнился сержант Лозоходов.

— Утоп, гадюка! — метнулся он к колодцу. — Чтобы живым не даться!.. Во гад, а?! Во псих!..

— Багор! — осенило лейтенанта. — Срочно багор! Багром достанем!..

Через минуту Еремеев уже шарил длинным шестом в темной воде. Ржавый крюк скреб по стенкам бетонного ствола, но в дно не утыкался.

— Ничего! — утешил Лозоходов Еремеева. — Всплывет в одночасье.

Еремеев покусывал губы.

Через три дня кончался стажерский срок. Теперь все. После такого казуса прощай контрразведка! Шляпа-растяпа.

Еремеев на минуту представил, как капитан Сулай презрительно сощурит свои глазки — ни бровей, ни ресниц, — как процедит свое уничтожающее: «Пианист!» На шум и суету у колодца подоспели командир комендантской роты и несколько малознакомых Еремееву смершевцев. Тыкали шестом в дно и Еремеев, и командир роты, и капитан Кистенев, и остальные офицеры, однако так никого и не нашли. Да там вообще ничего не было, кроме ровного песочка!

— Придется вызывать водолазов! — мрачно резюмировал капитан Горновой, оставшийся за Алешина.

Пока ждали машину с водолазами, Еремеев писал объяснительную записку: «После того как я разрешил арестованному напиться воды, тот подошел к колодцу и прыгнул в него с целью самоутопления. В упущении вражеского диверсанта признаю себя виновным полностью и безоговорочно. Прошу наказать меня со всей строгостью. Лейтенант Еремеев».

Приехали водолазы.

Мичман в беловерхой фуражке интересовался глубиной колодца.

— Метра четыре, — отвечал ему Еремеев, слегка воспрянувший при виде моряков, выгружавших из кузова воздушный насос, шланги и блестящий медный шлем с круглыми оконцами.

На дармовое зрелище набежал комендатурский люд — шоферы, писари, стрелки. Капитан Горновой прохаживался возле колодца и гнал любопытных.

Мичман склонился над колодцем и вдруг подозвал офицеров рукой.

— Товарищи начальники, не ваш ли там клиент купается?

Горновой и Еремеев свесились в ствол: из воды выдавалось что-то похожее на спину и затылок.

— Багор, живо! — крикнул Горновой Лозоходову.

Сержант в мгновение ока принес шест, подцепил труп за край брезентовой спецовки. В три пары рук они вытащили его и положили у колодца лицом вниз.

Моряки забрасывали свои шланги обратно в кузов, и мичман, довольный, что не пришлось возиться с тяжелыми доспехами, по-хозяйски постукивал скаты грузовика.