Один из мужчин, с глазами полными страха, вышел чуть вперёд, его и повели на вернувшийся «Орочанин». Остальных же стрелки прогнали обратно, не обращая внимания на их просьбы остаться со своим князем. Пришлось Олесю, вчерашнему енисейскому конюху, на них прикрикнуть. Штатный переводчик Сазонова — тунгус Пётр привёл Толгу в кубрик флагмана амурской речной флотилии, где князца ждали албазинский воевода Алексей Сазонов и Фёдор Сартинов, командующий флотом Ангарии. Отворилась дверь, и сконфузившийся амурец предстал перед своими победителями.

— Сколько маньчжуров в посёлке? — тут же задал первый вопрос Сазонов.

Сартинов, отложив карту, посмотрел на князца — жалкий его вид эмоций у Фёдора Андреевича не вызвал.

— Два десятка, по весне уйдут в Нингуту, — пролепетал в ответ Толга.

— Пусть маньчжуры выйдут из посёлка и сдадутся моим воинам, — перевёл слова воеводы тунгус. — Иначе нам придётся сжечь твой посёлок. Женщин и детей можешь сразу выпустить, чтобы они не пострадали.

— Да, господин! А что делать мне? — упал на колени князёк.

— Потом с тобой ещё поговорим, проваливай! Исполняй приказ!

Двое матросов по знаку Сартинова вывели обмякшего амурца на берег.

Маньчжуры вышли из посёлка спустя полчаса, сопровождаемые копейщиками князца, которые то и дело укалывали поносящих их маньчжуров. Число их сократилось с двух десятков до шестнадцати человек, тут же отметили ангарцы. Как поспешил сообщить сам Толга, поначалу они не хотели выходить из посёлка и даже хотели переодеться в одежды его людей. Но он прогнал воинов, заколов при этом непослушных.

— Пришлось выгнать их самому, господин, — угодливо объяснил князец и, брезгливо посмотрев на хмурых маньчжуров, добавил со слащавой улыбкой: — Теперь я буду служить вам, а не этим ворам.

— Ага, послужишь! — подмигнул Матусевич своим людям. — Заменишь Акима в кочегарке!

Воины, окружавшие пленников, с готовностью рассмеялись. Первый бой был выигран вчистую.

В бассейне Амура оставалось лишь два более-менее сильных игрока, не считая самих маньчжуров. Это даурский князь Гуйгудар, про которого знающие люди нашёптывали Сазонову, что он-де желает перейти под руку даурского царя Ивана со всеми своими улусными людишками да ждёт только сокрушения князя Балдачи — маньчжурского союзника, зятя самого Абахая. Но чтобы идти на приспешника маньчжуров, нужно было сначала закончить чистку Зеи, а именно — привести к покорности городок Молдикидич, где правил князёк Колпа, подчинявшийся Балдаче. Однако и это поселение выше по Зее было покинуто жителями ещё до подхода «Орочанина».

Вернувшись в Дирэн, взятый ранее посёлок князца Толги, ни с чем, ангарцы провели народный сход и назначили старостой поселения лучшего кузнеца посёлка. Теперь осталось заняться Балдачи. Этот князь Зейской землицы и окрестностей находился в крепостице ниже по Амуру. Албазинский воевода надеялся, что людская молва разнесёт весть о пленении князца Толги и взятии его родового посёлка быстрее, чем он доберётся до Балдачи. Пускай тот суетится и бегает по округе, пытаясь собрать войско, — чем быстрее это случится, тем лучше, думал Алексей, вспоминая слова великого Суворова. Всяко лучше, чем потом он ударит вместе с маньчжурами. Отправленный на Ангару Ципинь — китайский чиновник маньчжурского государства Цин, говорил, что войска императора Абахая следует ждать весной, после того как просохнет земля. Так что времени, чтобы погонять единственного врага на Амуре, у ангарцев было достаточно. Не терялось время и на Сунгари — будущая крепость была размечена на местности, был готов генеральный план строительства укреплений, определён фронт работ и даже наняты люди для строительства через старост подконтрольных Сазонову посёлков.

Кстати, амурские дауры и солоны выгодно отличались от тунгусов и бурят Ангары более крепким телосложением, тягой к земледельчеству, осёдлостью и склонностью к работе как таковой. И если среди тунгусов в воины шло небольшое количество молодых людей, то среди амурцев можно было выбирать лучших. По менталитету дауры были ближе к русским, чем остальные народы Приангарья и Приамурья. Как передавал Соколову албазинский воевода, уже в ближайшем будущем, при правильной политике, на них можно было смело делать ставку, как на вернейших союзников. Как жаль, что когда-то намечавшаяся было дружба русских с даурами была разрушена ценою вороха шкурок и похоронена алчностью казаков! Но теперь всё будет по-другому, пусть маньчжуры немного поиграют на некогда русском поле, находясь во враждебном окружении. Отправленные из строящейся сунгарийской крепости к князю Гуйгудару послы ангарцев были встречены им очень радушно. Он заверил послов о своём желании стать подданным даурского царя. Гуйгудар обещал прибыть в Албазин для переговоров, как только будет поставлена крепость ангарцев на реке, а Балдача ими разгромлен. По словам князя, в его городке на нижней Сунгари располагался маньчжурский отряд числом под две сотни воинов и находилось несколько чиновников, которые остались там до весны после зачистки округи от разрозненных отрядов людей солонского князя Бомбогора. Насчёт Балдачи Гуйгудар говорил уважительно, насчитывая общее количество его воинов под четыре тысячи человек.

Едва получив эту информацию, Сазонов решил немедленно атаковать маньчжурского союзника. Оставив на Зее присматривать за рекой роту стрелков и даурское ополчение, воевода приказал грузиться на «Орочанина». Канонерка приняла орудия и людей, взяв курс на устье реки, обозначенной на карте как Горная, где была крепостица Балдачи.