Он оставил нас наедине со своей правдой. Вот только я не знала, защит она Кристин или подвергнет еще большей опасности.
[…]
Она не чувствует своего тела. По крайней мере, это не дает ей ощущать ноющую боль.
Кажется, что Кристин отдыхает и ей снится обычный сон, как это бывает после тяжелого учебного дня. Тебе не снится что-то плохое или хорошее, тебе просто что-то снится. Ты как будто находишься в ожидании чего-то, не осознавая этого.
Проходит время. Девушка слышит непонятный писк, который нарастает с каждой секундой, возвращая ее в реальность.
Кристин распахивает глаза и глотает воздух, перед тем как попытаться пошевелить пальцами. Перед глазами все плывет, но девушка моргает и в этой темноте различает потолок. Хмурится, поворачивая голову в бок. Она узнает это место, ведь бывала здесь ни раз. Большая часть ее осознанной жизни проходит в стенах этой больнице, где работает мама. Но как Кристин попала сюда сейчас? И сколько сейчас времени?
Ком застревает в горле, когда глаза девушки находят мать. Белокурая женщина спит на стуле, ее лицо выглядит таким спокойным и родным под светом луны. Еле заметные морщинки на лице Дженис выдают ее возраст. Кристин следует взглядом за рукой женщины, что лежит на одеяле рядом с перебинтованным запястьем девушки. Горячая слеза скатывается вниз, пересекая переносицу и щеку, оставляя обжигающий след.
В палате слышится одинокий всхлип.
[…]
– А когда к ней будет можно?
Из динамика прозвучал усталый, но ласковый голос женщины:
– Возможно завтра, часы приема с утра и до половины восьмого вечера. А пока я побуду с ней, поменяюсь сменами, чтобы было удобно.
Спустя пару минут мама Кристин попрощалась со мной, и я выдохнула напряжение.
Утро выдалось пасмурным, это в какой-то степени влияло на мое самочувствие. Обняв колени, я обвела взглядом пустую комнату. Даже лучи солнца отказывались проникать на мою территорию, от чего комната выглядела серой и заброшенной.
Посидела так несколько минут, жалея себя и бесцельно смотря в пол, после чего решила встать с кровати. Переступил с ноги на ногу по холодному полу, и подошла к письменному столу. Возникло странное чувство, словно вещи лежат по-другому, и это напрягает. Отвела взгляд от полки с книгами и блокнотами для рисования в сторону окна.
Не так давно он наблюдал за мной.
Цокнула языком и, тряхнув головой, все-таки подошла к окну, поспешив опустить фиолетовые жалюзи.
Все это напрягало.
Я не могла сидеть дома, зная, что происходит в городе. Зная, что происходит вокруг меня. Не хочу быть эгоцентричной, но в моей голове засело убеждение, что в большей части произошедшего есть львиная доля моей вины. Эта мысль приходила на подсознательном уровне, словно кто-то дергает за веревочки, будоража мою интуицию. И она твердила мне, что дальше станет только хуже.