– А мне нравится, как вы готовите. – Сомин обняла хальмони. – Может быть, я выйду замуж за Джихуна – и тогда каждый день смогу есть вашу стряпню.

Джихун наконец подал голос:

– А кто тебе сказал, что я возьму тебя в жены, Ли Сомин? Ты же знаешь: я терпеть не могу, когда люди за меня решают, что мне делать.

– Джихун-а! – воскликнули все трое: кто-то нежно, а кто-то – нахмурившись.

– О, Хуни проснулся! – В глазах у мамы Сомин горел дьявольский огонек. Она ущипнула его за щеку. Ей единственной это позволялось, и она об этом прекрасно знала. – Как вам повезло, госпожа Нам. Зачем нужны стремянки, когда есть такой высокий внук? Что угодно с верхних полок достанет.

Парень сдержал смешок.

– Не дразни его, – сказала хальмони.

Мама Сомин отпустила Джихуна, но свобода длилась недолго. Хальмони повернула к себе лицо внука и внимательно осмотрела. Зоркие глаза тут же приметили синяк на виске.

– Что случилось?

– Ничего, – выпалил парень. Он не хотел даже думать, как далеко заведет хальмони ее суеверность, узнай она о прошлой ночи.

Хальмони так пристально на него смотрела, что он готов был поклясться, что слышит ее мысли: она решала, оставить тему или все же надавить. Наконец она отпустила внука.

– Мне прошлой ночью снилась свинья.

Джихун посмотрел на Сомин, надеясь, что та ему что-нибудь разъяснит, но девушка только пожала плечами.

– Свиньи приносят удачу. Так что старайтесь и учитесь. – Хальмони наставила лопатку на Сомин и Джихуна.

– Да, хальмони. – Парень с девушкой синхронно поклонились.

– И ешьте ет[39]. Она закрепит знания.

– Да, хальмони.

– Вот, отнесите на третий столик. – Хальмони выдала внуку поднос с дымящимся тушеным мясом в керамических горшочках.

– А потом возвращайтесь. Надо будет отнести еще одно блюдо на шестой столик. Только соображу, что делать со специями, – сказала мама Сомин и вернулась к прерванному спору с хальмони.

Сомин улыбнулась Джихуну и, закатив глаза, забрала у него поднос.