Зябко потерев руки, я в очередной раз с тревогой посмотрел на реку. Князь с двумя сотнями уцелевших в первой схватке ратников добрался до засады около полутора, а то и двух часов назад. По одному проведя жеребцов под уздцы узким перешейком между Царевым курганом и рекой, тогда еще свободным от «чеснока» (он настолько узок, что поначалу его никто и не собирался «минировать»), дружинники, не мудрствуя лукаво, построились за линией заграждения в качестве приманки. Правда, поначалу мало кто решился бы атаковать их через костер! Так что скорее Ратибор рассматривал старшую дружину князя в качестве мобильного резерва, но когда огонь прогорел, а противник так и не появился, посланные воеводой люди поспешно забросали снегом обуглившуюся по краям проталину. За неимением лопат набирали снег в плащи и, по двое схватившись за края, швыряли его прямо в полынью… Я вот, например, ожидая появления татар не то что с минуты на минуту, а скорее с секунды на секунду, не стал бы заморачиваться – просто потому, что был уверен: не успеем. Так нет же, успели! А вот татар все нет и нет…

И с одной стороны, это же хорошо. Очень хорошо! Ибо все время, которое мы отыгрываем здесь, на Прони, работает на жителей града, спешно покидающих его через единственные ворота – представляю, какой там возник затор и какая царит паника… Но с другой стороны, закрадываются уже совсем подозрительные сомнения: а ну как татары прознали о засаде и теперь готовятся ее как-то хитро уничтожить?! Ну или вовсе фантастическое из разряда: враг каким-то чудесным образом сумел нас обойти и теперь вышел в тылу, готовится атаковать со спины… Или вовсе идет на беззащитный город! Ну, практически беззащитный…

– Зараза!

До боли растерев озябшие руки так, чтобы наконец-то восстановилась полная чувствительность, я огляделся по сторонам, почувствовав вдруг острое желание с кем-то поговорить. Сбросить напряжение шуткой или же поделиться своими подозрениями… Хотя бы для того, чтобы со стороны услышать всю их бредовость и наконец успокоиться!

Но, увы, ни с кем из пяти сотен дружинников, коих мне выделили под начало, я близко не сошелся. Ни с сотенными головами, ни вообще… Но, во-первых, стремительный марш на лыжах не предполагал увеселительных бесед по душам – все старались успеть и одновременно с тем немного страшились предстоящего неравного сражения. Сколько живыми из него выйдет? Кто знает… Не сказать, что мы обречены, засада есть засада: нарубим, сколько сможем, настреляем, сколько успеем, да отступим. Обязательно отступим! Только вот не сразу, не под первым же серьезным натиском татар, так что потери наши будут не в пример выше, чем в декабрьских засадах на Прони… Но все же хоронить себя заживо не стоит, тем более что позиция у нас отличная, обороняться на высоком берегу можно словно на стене!

Ну а во-вторых, на стоянках крепко уставшие люди сил говорить уже банально не имели. У меня так еще и сильно ныла только-только успевшая зажить в Рязани нога… Да и на самом-то деле я все еще довольно болезненно переживал гибель Кречета и Ждана, чтобы пытаться с кем-то подружиться, зато сейчас вот стало все же немного жаль, что не успел ни с кем сойтись по душам.

Братья-полочане, идеальные кандидаты на роль ближников, затерялись где-то в ополчении, где они стали десятниками, времени искать их сегодня у меня не было, да и подставлять под удар соратников не захотелось… Сюда бы сейчас Микулу, да… Но следы богатыря-северянина, на плечи которого повесили заботу об отбитом у поганых полоне, затерялись где-то на бескрайних лесных просторах между Рязанью и Пронском. Дай Бог, чтобы у него все было хорошо…

Вдруг вспомнилось, что где-то в дружине Юрия Ингваревича ведь служил старший брат Егора, да вот как-то я даже и не справился о его судьбе. Зря, конечно, но, с другой стороны, он ведь для «носителя» родной, а для меня кто? Чужак. Хотя ведь в ту же сторожу я вроде нормально так вписался…

От рассеянных, обрывочных размышлений меня отвлек наконец-то показавшийся вдалеке отряд татар. С облегчением выдохнув – хоть какая-то определенность! – я, пока еще не приглушая голоса, отрывисто скомандовал:

– Тетивы на луки натянуть, брони, шелома надеть!

Достаточно долго все мы ждали, прежде чем снять с себя кольчуги да панцири да разоружить биокомпозиты. Но из-за нескольких килограммов давящего на плечи металла, да еще на морозе, когда без особого движения стоишь на месте, люди начали реально уставать… Впору уже было костры разводить да горячее ставить вариться, пока татарва прочухается! Но, слава богу, до этого не дошло. Зато обед, съеденный в Пронске, уже наверняка утрясся!

Засуетились вой, изготавливаясь к бою, и я вместе со всеми. Наконец, облачившись в юшман и подпоясав его, вновь обратил свой взгляд на реку, где неспешно следуют к засаде поганые. Много поганых, хоть вот тьма, не тьма, так и не поймешь. Вполне может быть, что и ту-мен, просто поредевший числом.

С легкой тревогой я заострил внимание на том, что если впереди следуют привычные, знакомые всем нам легкие стрелки, то вторым эшелоном неторопливо продвигаются вперед тяжелые «рыцари» Хорезма – хасс-гулямы. Над головами их высится лес копий и развеваются знамена… В похожих на русские шлемы шишаках, из которых у многих нукеров торчат перья, а также в конструктивно и внешне схожих с дощатыми бронями ламеллярных панцирях и кольчугах гулямы весьма смахивают на наших дружинников. Разве что чуть отличное у них вооружение – палаши и сабли заменяют мечи и чеканы (хотя последние имеются на вооружении и у мусульман, правда, в меньшем количестве). Плюс щиты выпуклой формы да лошади поменьше размерами, и с защитой последних у них пожиже, хотя встречаются и стальные налобники, и кольчужные нагрудники.

Короче, противник далеко не самый простой, подготовленный именно для ближней схватки – при случае может и протаранить! Но… Если гулямы рванут вперед на княжьих гридей, лучшего и ждать не придется – все на льду и останутся: полоса «чеснока» ой какая широкая! А то и подо льдом…

Однако скорость татары не набирают, следуют шагом, не пытаясь разогнаться при виде спокойно ожидающих их дружинников. Ну так и расстояние между ними пока полверсты с гаком! Доберутся – ускорятся.

И действительно, чем ближе становятся противники, тем все больше нетерпения проявляют нукеры Батыя. Наконец вперед вырываются несколько десятков конных лучников, перешедших на легкую рысь и устремившихся к дружинникам, стремительно сокращая разделяющее их расстояние. Я с досадой вздохнул: надеялся, что число атаковавших будет больше, а то и гулямы рванут вперед… Но нет. Первая проба сил – в сущности, комариный укус, тестовая проверка реакции…

Гриди замерли далее чем за сто метров от края полыньи – дистанция, превышающая убойную дальность полета стрелы, пусть даже последняя выпущена из монгольского биокомпозита. Так что поганые (явно непуганые и не сталкивавшиеся с нашими декабрьскими засадами) удачно доскакали до замаскированной проталины… Далее последовали громкий треск хрупкого, едва схватившегося после прожига льда, отчаянное ржание сразу нескольких лошадей и испуганные вопли наездников, вместе со скакунами провалившихся в ледяную воду!

Не успев затормозить, за горсткой вырвавшихся вперед несчастных в уже открывшуюся полынью провалилось еще несколько татар, но большая часть разведывательного отряда избежала бодрящего купания. Был бы он многочисленнее, и тогда бы потерявших скорость, замерших на месте лучников накрыл бы град стрел с обоих берегов! Но Ратибор, словно опытный игрок, проявляет выдержку, не раскрывая все козыри сразу…

– Половцы!!!

От заполошного крика, раздавшегося за моей спиной, у меня по телу побежали мурашки размером с приличный орех. Половцы? Как?! Где?!! Отвернувшись от реки, я развернулся к чаще густого леса, рефлекторно наложив стрелу на тетиву, и действительно разглядел пробирающиеся через сугробы фигурки степняков в до боли знакомых стеганых халатах и малахаях. Реально половцы!