Конечно, мне было это знакомо, что в войсках шла перегруппировка перед войной, меняли оружие и многое другое, поэтому я не стал возражать бойцам.

— Документы хоть не потеряли, горе-вояки? — спросил я у них.

Первый мне подал красноармейскую книжку «Разведчик N-ского полка Смирнов Дмитрий Иванович», затем «пулеметчик Казанцев Леонид Петрович», у раненого в плечо документов не оказалось, карман был оторван и документы были утеряны, но его личность подтвердили товарища, которые служили вместе с ним, и последний был раненый в голову татарин, Ямбаев Анатолий Альбертович, по профессии сапер. О! Команда набирается интересная! Я тоже представился им и сказал, что нашу колонну разбомбили, но я сделал запас оружия и продовольствия. Если пройдем километров пять, у всех будут винтовки, патроны и продовольствие.

— А «мохра» там у вас есть? — спросил вежливо разведчик.

— У немчуры спросим! — ответил я и рассмеялся. — Отдыхаем до заката и идем к дороге. Цель — взять оружие и продовольствие, если удастся — пощекотать немцам пятки.

Часа через два выдал им еще по банке тушенки и по два сухаря, чтобы поднять их силы и настроение. Раненым заварил травяной чай для укрепления иммунной системы. Правда, пили его все, за неимением заварки. Ну да вреда не будет!

К вечеру вышли к дороге. Солнце садилось и машин было не много, в основном шли группами, но бывало проскакивали и одиночные машины в сопровождении одного или двух мотоциклистов. С трудом, но я нашел тайник с оружием и продуктами. Отправил разведчика за «сидорами», и что он еще сможет найти у разбитой колонны. Сам же вместе с пулеметчиком заняли оборону, прикрывая бойца. Смирнов скатился в придорожный кювет и, перекатившись, оказался возле одной из полуторок, где лежало особенно много убитых красноармейцев. Он быстро набивал вещмешки каким-то содержимым, перебираясь от одного убитого до другого. Ветерок гнал на нас сладковатый запах смерти, гудели зеленые мухи над трупами и стояла изнуряющая жара, несмотря на садящееся солнце. Вдали послышался стрекот мотоцикла, и я шепнул пулеметчику быть готовым. Вскоре показался одинокий мотоцикл с коляской. В каске и очках за пулеметом сидел толстый немец, за водителем сидел еще один с карабином. Выстрел из «Светки» вырвал мотоциклиста из-за руля, мотоцикл как-бы запнулся и перевернулся, накрывая пулемет и стрелка. Сидевший за водителем спрыгнул раньше и, упав в кювет, яростно сдергивал винтовку с плеча. Это были опытные бойцы, которые прошли всю Европу, и стрельба их не пугает. Они готовы защищаться. Поймав его голову в прицел, я успокоил его навсегда. После чего, позвав пулеметчика, мы кинулись к мотоциклу. Перевернув его обратно, увидели, что пулеметчик был мертв, сломал шею. Сняли пулемет, забрали ленты, гранаты-толкушки, ранцы, даже не заглядывая в них, и личное оружие, т. е. винтовку и автомат с тремя рожками. Порекомендовал бойцам забрать добротные сапоги у немцев. После чего подожгли мотоцикл и ушли обратно к роднику. Я шел последний и заметал следы, так как ребята ходить по лесу совсем не умели.

Догнал их уже почти у ручья, где они пытались делить немецкое шмутьё. Все было свалено в кучу, где лежало и оружие, и продукты, и личные вещи, включая часы, бритвы и прочее.

— Отставить! Крохоборы! Не успели завалить пару немцев, а уже дележка началась! Быстро разложили отдельно на три кучи: оружие, продукты и остальное! Быстро! — рявкнул я и положил руку на кобуру «ТТ».

Приказ был молниеносно исполнен.

— Теперь лишнее оружие смазать, упаковать и закопать. Себе оставляйте то, чем будете воевать! Начнем с Дмитрия Смирнова, который принес много боеприпасов, что выбираешь, Дима?

— Я-бы взял «Шмайссер», все ж в разведке с ним удобнее, да и патроны у фрицев всегда достать можно.

— Согласовано, забирай! Ну, а остальным винтовки, кроме Казанцева, у него есть пулемет. Я же беру немецкий МГ-34, так как хорошо знаю эту модель. Патроны распределяем между всеми, продукты так же.

Теперь осталось распределить барахло, что было в ранцах. Из всего я выбрал бритвенные принадлежности, это опасную бритву фирмы «Зеленгер», помазок и зеркальце, остальное даже не стал смотреть. Бойцы растащили остальное, кому-то достался одеколон, другому нож, третьему губная гармошка и так далее. Приказал всем отдыхать до утра, утром идем на восток.

Утром поднялись еще до восхода, осмотрев раненых и позавтракав, тронулись на далекую канонаду. Впереди отправил разведчика, все ж опыт у него по больше, чем у других. Перед этим приказал набрать листьев лабазника, так как сок этого растения отпугивает комаров, если им натереться, да и в чай он тоже неплох.

Шли до обеда лесом, когда нас остановил голос часового «Стой, кто идет!». Оказалось, мы наткнулись на батарею из 45-миллиметровых пушек. Отряд состоял из четырех расчетов и ездовых, боеприпасов по 8 снарядов на орудие. Все так же отощавшие, но не бросившие орудия. Кроме своих к ним прибился еще десяток окруженцев, многие без оружия. Лишь пограничники в зеленых фуражках держались вместе. Их я насчитал четыре человека, все с немецкими автоматами. Раненый был один, но тяжело, его в дороге размещали на передке орудия, соорудив носилки.

— Командир наш. — заметив мой взгляд, пояснил боец. — Он нас и вывел из-под удара, а сам в последний момент схватил пулю! — горестно вздохнул он.

— Врачу или санинструктору показывали? — спросил я.

— Да где его возьмешь? Сами как могли перевязали!

Я достал санитарную сумку, велев своим поделиться едой с бойцами. Но больше всего те обрадовались махорке, оказывается не курили уже два дня. Пробовали курить мох, прошлогодние листья, но это было не то. А тут нате вам, закуривайте! В ход пошли немецкие листовки, которые бойцы собирали для другого дела, но для этого и лопух сойдет. Я подошел к раненому, который лежал в тени под вековой сосной. На петлицах одна «шпала» — капитан. Грудь обмотана окровавленными бинтами дышит прерывисто, тяжело, в уголке рта — кровь. Повреждены легкие, если будет отек, то неминуемая смерть. Сосредоточил зрение, которое, как рентген, пронзило все тряпки, накрученные на капитана. Пули не было, прошла насквозь. Зато на спине вырван кусок мяса, от этого большая кровопотеря. Надо попробовать стабилизировать его состояние. Я приложил руки к его груди и сосредоточился. Энергия потекла у меня через руки, регенерируя поврежденные ткани и убирая воспаления. Я чувствовал, как мои силы тают, и с трудом прервав сеанс, отошел и лег в тени этой же сосны. Ко мне подошли бойцы, которые видели, что я склонился над раненым, и долго находился над ним.