— Поспи, дорогой, отдохни! — выдохнул я и посмотрел на остальных. — Ну, кто еще хочет отведать лейтенантских «юлей»?

— Не обижайся, товарищ лейтенант! От голода да неудач, вот он и сорвался. Так-то он хороший разведчик, да видно припекло, вот и полез на рожон. — заметил пулеметчик.

— Ладно, садитесь обедать, а потом я осмотрю ваши раны. — предложил я им и выдал каждому по два сухаря и банку тушенки.

Они не стали разогревать тушенку и ели ее холодную, с жадностью и торопливо. Видно давно голодали. Опустевшие банки они очистили до блеска, вот в них я им и налил травяного чая, где они размачивали сухари и сосали их, млея от накатившей сытости. Поставив вновь опустевший котелок на костер, так как мне нужна была горячая вода, я привел в чувство разведчика, выдав ему тушенку и сухари. Взяв все это и пряча от меня глаза, он, буркнув что-то типа «Извини, командир, ошибся!», отошел к своим и принялся есть.

Я же осторожно размотал грязный бинт с головы бойца, резко оторвал его от раны. Он вскрикнул, пытаясь прикрыть раненое место рукой, но я отбил его грязную руку и стал тампоном очищать рану. Пуля или осколок прошли по касательной. Рана кровоточила сильно, но не опасно. Нарвав возле ручья листьев подорожника и лабазника, я поставил котелок с травой и цветами лабазника на слабый огонь, так как этим отваром хорошо промывать раны. Сам же стал в крышке котелка перетирать листья подорожника, после промывки ранения положу их на кровоточивую рану, чтобы быстрее все затянулось. Остудив отвар, я промыл им рану и, положив подорожник, перевязал стерильным бинтом.

Вот у второго ранение оказалось более серьезным. Пуля застряла в плече, и если ее не вынуть, он умрет от заражения крови.

— Жить хочешь? — спросил я его. Он кивнул. — Ну тогда придется потерпеть, дорогой! Пулю все-равно надо доставать, а до наших далеко, сам знаешь.

Говоря, я ощущал на себе просящий взгляд молодого еще парня, который хотел очень жить.

— Подготовьте вот здесь место. — я указал на ровную площадку, хорошо освещаемую солнцем, и бойцы принялись расстилать свои шинели.

Я же, достав скальпель, йод, спирт и бинты, приготовил из своей крышки от котелка кювет для кипячения и обеззараживания скальпеля. Обработав руки и скальпель спиртом, смазав будущее место разреза йодом, затем незаметно повернув браслет, представил, что больной мой под глубоким наркозом. Повернув его на бок, я сделал разрез, где прощупывалась пуля, вот показалась ее головка, немного нажал на нее, и она скатилась на залитую кровью шинель. Обработав рану, я туго забинтовал ее, положив подушечки салфеток на входное отверстие, и, положив руки на них, стал излечивать его. Тепло пошло из моих рук, затягивая рану, организм изгонял всю заразу, излечивая себя. Моя энергетика лишь подхлестнула его защитные функции, и теперь он лечил свое ранение. Чувствуя, что сил у меня остается немного, я отошел и прилег головой на свой вещмешок.

— Жить будет! — улыбнулся я, отвечая на немой вопрос бойцов.

— А чего это он глаза не открывает? — спросил меня пулеметчик.

— Спит. — коротко ответил я, незаметно поворачивая браслет и представляя, как раненый просыпается.

— Ну вы и орать, даже поспать не дадите! — открывая глаза, заворчал раненый. Пощупав плечо, он заулыбался.

— Братцы, почти не болит! — он недоверчиво ощупывал рану.

Силы потихоньку восстанавливались, и я распорядился заночевать здесь. Тут была вода, и в то же время недалеко дорога, которая обеспечит нас едой и оружием.

— Сколько вы идете и откуда? — спросил я их.

— Пять дней идем, из-под Томашовки. Танки немцев прорвались и отрезали нас, самолеты добивали из пулеметов, гоняясь даже за одиночками. Нам удалось добраться до леса, и мы все эти дни шли на восток, что с дивизией — не знаем. Это был ад. Вначале их артиллерия уничтожила наши батареи и танки, по-видимому они располагали сведениями и точными координатами, после прошлись «Юнкерсы», разбомбив то, что еще уцелело, а затем в атаку пошли танки, и встретить их уже было нечем. Они прорвали нашу оборону, и клещи сомкнулись. Штаб был уничтожен еще в самом начале, и поэтому дальше была просто бойня. Никто не знал, что делать…

— Биться за свою землю, убивать врага! — оборвал я рассказ пулеметчика.

— Чем биться-то, если не было даже гранат и патронов, а танки и артиллерия уничтожены? — вступился раненый в плечо. — Вот и пришлось драпать! — закончил он.