Точнее, это маменька за меня всё решила и породнилась с графом Фердунским за моей спиной.

А я что? – поревела-поревела, да и сдалась матушкиной воле. Мне было семнадцать, всю жизнь маман тащила меня, горбатую, на себе, холила, учила, готовила к жизни. А вот помрёт она, и куда мне податься без нормального образования и без внешности? Быть замужем всяко лучше, чем стоять с протянутой ладошкой на паперти да загнивать в трущобах.

К слову, если поставить нас с графом рядышком, ещё можно поспорить, кто кого краше. Я-то ладно: с горбом, серыми мышиными куцыми волосёнками и сочной грудью, болтающейся на пупке.

А граф... Канапе с паштетом он любил явно больше, чем женщин. Впервые завидев разряженную в пышное платье меня, он торопливо отправил в рот аж три такие канапешки и нервно их зажевал. Как будто с моим появлением в его жизни канапе ему больше не достанется!

Первый шок от моего внешнего вида у него быстро прошёл, и граф, дожевав лакомство, милейше улыбнулся мне.

– Премного рад знакомству! Ваша матушка мне много о вас рассказывала. Я под впечатлением.

Оу, ё... Что маман ему там про меня напела?

Видимо, волнение алым пятном разлилось по моему лицу и шее, поэтому жених поспешил меня успокоить:

– Милочка, меня совершенно не смущает, что вы Жупердилья. Я и сам, так сказать, Акакий...

А, ну, это в корне всё меняет! Кроме одного: как мы будем делить постель?

Боги, в которых я, признаться, не очень-то верю, смилостивились и решили мою насущную проблему на свой лад.

Маман, которая больше всех переживала, не сорвётся ли сделка, настояла на скорейшем проведении свадьбы. Так что через три недели после знакомства я из девицы Шишин превратилась в графиню Фердунскую.

За время, пока мы с Акакием Фридриховичем женихались, он успел разлюбить канапе с паштетом... и влюбиться в мои пирожки с мясом! А я оценила удобство его просторной кухни и печки.

Мои физические недостатки померкли перед умением вкусно готовить. Граф Фердунский звал меня в гости и под горячие пирожки рассказывал мне байки из своей молодости. Надо отметить, рассказчик из него вышел замечательный, однако, увы, себя в постели с ним я по-прежнему не представляла. Более того! Готова была закормить будущего мужа пирожками, лишь бы он не помышлял об интиме!

Я, кажется, говорила, что боги смилостивились надо мной?

В первую брачную ночь Акакий не воспрял ни духом, ни тем, что более материально. Видать, вся кровь прилила к желудку. Я не преувеличиваю! Желудок у Акакия был, наверное, с два больших ведра. Бездонный!

Раздевшись в полутьме, мой новоиспечённый муж долго шарил рукой под пузом, но так ничего и не нашарил. Затем решил, видимо, что вид голой женщины должен его возбудить, и слой за слоем снял с меня и без того криво сидящее платье.

Как только мои панталончики упали на пол, Акакий рухнул туда же с оглушительным неназываемым звуком.

– Эй? Акакий? Вы чего это?

– К-х-х... – прохрипел он и закатил глаза.