– Все мы чего-то лишены. Мне ещё повезло, что я постигаю лекарское дело в академии и в теории могу жениться по любви.

– Почему только в теории?

– Потому что в планах отца, чтобы я стал консортом при какой-нибудь подходящего возраста королеве.

– Ты можешь отказаться?

– Если Родерик взойдёт на престол, да. Но для этого ему самому нужно выгодно жениться.

– Принести себя в жертву? Мне заранее жаль твоего брата.

– Мне тоже. Но он сильный, справится.

За разговором я немного отвлеклась от ноюще-тянущей боли в спине и рёбрах. Реально, как будто меня пожевали тупыми зубами и выплюнули.

Ден неспеша разделался со слоёными крендельками и теперь с тревогой посмотрел в мою не тронутую тарелку.

– Жу, в чём дело?

– Кажется, мне плохо, – призналась, стараясь не стонать, потому что обещала вытерпеть всё. – Совсем. Ты слишком сильно меня затянул. Но я потерплю, если надо. Поем потом.

– Придётся походить в корректоре ещё четыре часа, – не сжалился он. – Поесть ты можешь и позже, но обязательно прямо сейчас выпей воды, – и мне буквально влили стакан в рот, не успела я даже пикнуть.

О-о-о, плохо мне, плохо... Я, как рыба, хватала воздух ртом, выпучив глаза, и старалась отвлечься ощущений моей бренной оболочки.

«Чёрт те что творится! Я жрать хочу! Бери нож и кромсай эти адовы путы в лоскуты!» – негодовала Вторая.

«Нет! – заявила ей я. – Хочу быть нормальной! Я вытерплю!»

«Фьюить!» – мне показалось, или в воздухе просвистело крохотное голубоватое облачко? Или это глюки?

Ну и дела. Плющит меня не по-детски.

Следующие четыре часа не знаю, как пережила. Ден поднял меня обратно наверх в спальню, уложил на спину и гладил по голове, рассказывая истории из детства.

Я лежала, беззастенчиво плакала от боли и... в то же время кайфовала, потому что на душе уверенно царило чувство, что так и надо, всё правильно. Ден, эта кровать, я в корректоре.

И кажется, что Ден уже мой. Да, для уродливой горбуньи это чересчур смело, но наш мир как раз принадлежит смельчакам. Поэтому: Ден мой! И точка.