У короля Хлотаря от разных жен было семь сыновей… Когда король был уже женат на Ингунде и любил ее одну, она обратилась к нему с просьбой, говоря: «Мой господин сделал из своей служанки то, что хотел, и принял меня на свое ложе… Теперь для свершения полного благодеяния пусть мой господин-король выслушает просьбу своей служанки. Я прошу о том, чтобы вы удостоили выбрать для моей сестры, вашей рабыни, уважаемого и состоятельного мужа; этим я не буду унижена, но скорее возвышена и сумею еще более преданно служить вам».
После появления таких понятий, как «минне» и «культ прекрасной дамы», в женщине начинают видеть не только «приложение» к земельному наделу или иному достоянию, но даму, которую необходимо любить и оберегать, – существо нежное, возвышенное и способное привнести в быт холостяка гармонию. А если дама считается набожной, добродетельной и сердобольной, если она помогает церкви и щедро раздает милостыню, слава об этой сеньоре разносится за тридевять земель.
Часто женщина сохраняла свое приданое, живя доходами со своих имений или банковских вложений. Если им с мужем приходилось расстаться, она не оставалась нищей и имела возможность передать имеющееся у нее по завещанию своим детям. В легендах мы очень часто встречаемся с таким понятием, как благородная хозяйка замка. Это свидетельствует о том, что вдова или лишившаяся родителей девица при определенном стечении обстоятельств могла сохранить за собой имущество семьи, а значит, с этой дамой приходилось считаться.
Интересно, что в середине XII века, когда возникает такое явление, как «куртуазное отношение к женщине», и трубадуры ставят идеалы «минне» и культ любви и почитания прекрасной дамы на первое место, увеличивается количество освященных церковью союзов, что способствует стабилизации положения женщины в обществе.
Благородные хозяйки замков
Розовый овал
Щек так свеж привольно,
Свет облюбовал
Впрямь, а не окольно
Ту, перед кем слабеет плоть моя и суть.
Ах, как-нибудь
Устрой, прелестница, и скорбь мою избудь!
Уделом мужчины были войны и охота. Большую часть жизни он проводил в седле и мог месяцами или даже годами не появляться дома. Поэтому неудивительно, что у любого рыцаря возникала проблема: кто будет заботиться о его замке, о его сокровищнице, если таковая имелась, да и вообще, не получится ли так, что человек, на которого он оставит свое добро, вероломно присвоит его себе? Совсем другое дело – доверить все это жене, которая не станет расхищать собственное достояние, разорять гнездо, свитое для нее и ее птенцов. Так хозяйством и домочадцами начинают править женщины.
Невеста привозит с собой богатое приданое: ткани, посуду, изящную мебель. Все это согревает дом, делая его удобным и приятным для жизни. Но если крестьянка или горожанка отвечает только за свой кров и слуг, леди, живущая со своим мужем в замке, управляет их цитаделью и всеми ее службами.
Невеста привозит с собой богатое приданое: ткани, посуду, изящную мебель. Все это согревает дом, делая его удобным и приятным для жизни. Но если крестьянка или горожанка отвечает только за свой кров и слуг, леди, живущая со своим мужем в замке, управляет их цитаделью и всеми ее службами. Если муж отсутствует долгое время, она же собирает дань с окрестных земель или защищает замок от разбойников:
Женой старого рыцаря была прекраснейшая из дам, когда-либо живших во Франции, происходила она из стариннейшего рода Нормандии, была дочерью сеньора де Беланжа. И обладала она всеми достоинствами, надлежащими столь благородной даме: умом великим, и править домом умела лучше любой из дам своей страны, и богата была соответственно[10].
Дама создавала вокруг себя особый мир, куда попадал ее вернувшийся из похода супруг и где он чувствовал всю ее заботу и любовь. Ведь замок – это прежде всего надежные стены, внутри которых разгуливали сквозняки. Для того чтобы сделать его хоть как-то пригодным для проживания, все щели тщательно конопатились, каменные или земляные полы покрывались деревянными настилами, а мебель снабжалась специальными приставками, на которые можно было поставить ноги, чтобы уберечься от холода. Также с этой целью могли использоваться скамеечка или пуфик. Поверх деревянного настила укладывали тростник или звериные шкуры, стелили теплые ковры. Стены тоже покрывали коврами, а над кроватями сооружали роскошные балдахины с ниспадающими бархатными шторками. На окна и входные двери также вешались тяжелые шторы. Кроме того, огромные помещения, которые во время приема гостей служили залами для пиров, военных советов или танцев, разделялись при помощи ковров на небольшие, но теплые и удобные для жизни покои. Слышимость в таких комнатах была, разумеется, очень хорошая – отсюда выражение «у стен есть уши». Но зато через множество ковров и гобеленов не проникали вездесущие сквозняки.
В полночь король встал и вышел, а за ним и горбун-карлик. В комнате было темно – ни зажженной свечи, ни светильника. Тристан поднялся во весь рост на своей постели. Боже, зачем пришла ему эта мысль! Поджав ноги и измерив расстояние, он сделал прыжок и упал на ложе короля. Увы, накануне в лесу клык огромного кабана ранил его в ногу, и, по несчастью, рана не была перевязана. При усилии от скачка она раскрылась, и потекла кровь; Тристан не видел ее, а она лилась, обагряя простыни.
Побывав на Востоке, крестоносцы привезли с собой изящную посуду и красивые ткани. Но, что более важно, они переняли вкус и любовь к роскоши и комфорту:
Украшены были залы и комнаты для приезжих богатой вышивкой, выполненной шелком и крупным золотым бисером по разным тканям; золотая и серебряная посуда и прочая благородная утварь были не менее чудесны…[11]