— В узле было платье, которое я на нем видел, — продолжал Неджет, — измазанное в глине и запачканное кровью. Сообщение об убийстве было получено в городе прошлой ночью. Еще раньше стало известно, что человека в таком платье видели в тех местах, что он прятался где-то по соседству и сошел с дилижанса, возвращавшегося оттуда примерно в то самое время, когда я видел его входящим к себе домой. Распоряжение об аресте было выдано, и эти полицейские дежурят вместе со мной уже несколько часов. Мы выжидали и, увидев, что вы вошли, а этот человек стоит у окна…

— Подали ему знак, — вмешался Марк, услышав намек на себя, — чтобы он отпер дверь, что он и сделал с удовольствием.

— Вот и все покамест, — заключил Неджет, пряча в карман большую записную книжку, которую он достал без всякой надобности, по привычке, приступая к своим откровениям, и все время держал в руке, — но ожидается еще гораздо больше. Вы спрашивали меня насчет фактов: все, что было, я рассказал, и незачем дольше задерживать этих господ. Вы готовы, мистер Слайм?

— Мало сказать готовы! — отвечала эта знаменитость, вставая. — Если вы дойдете до участка, мы там будем в одно время с вами. Том, ступай за каретой!

Полицейский, к которому он обращался, вышел из комнаты. Старый Мартин помедлил несколько секунд, словно хотел сказать что-то Джонасу, но, увидев, что тот по-прежнему сидит на полу и бессмысленно раскачивается взад и вперед, он взял под руку Чаффи и вышел вслед за Неджетом. Джон Уэстлок и Марк Тэпли замыкали шествие. Миссис Гэмп, пошатываясь, вышла из комнаты первая, изображая обморок на ходу, ибо в распоряжении миссис Гэмп имелись обмороки всех разрядов, на разные вкусы, как похороны у мистера Моулда.

— Ну-ну! — пробормотал Слайм, глядя им вслед. — Честное слово, совершенно не понимает, что это позор — иметь племянника в такой должности, как не понимал раньше, что я краса и гордость семьи! Вот какая награда за то, что я смирил свой гордый дух — такой дух, как мой! — и сам зарабатываю себе средства к жизни, а?

Он встал со стула и негодующе отшвырнул его ногой.

— И какие уж это средства! Когда сотни людей, которые в подметки мне не годятся, разъезжают в колясках и живут на доходы с собственных капиталов. Честное слово, хорошо же устроен мир!

Он встретился глазами с Джонасом, который упорно смотрел на него и шевелил губами, словно что-то шепча.

— А? — спросил Слайм.

Джонас взглянул на его подручного, который стоял к нему спиной, и, сделав неловкое движение скованными руками, показал на дверь.

— Гм! — задумчиво произнес Слайм. — Мне нечего и надеяться его опозорить по-настоящему, когда вы так далеко меня опередили. Я и позабыл.

Джонас повторил тот же взгляд и движение.

— Джек! — сказал Слайм.

— Здесь! — ответил подручный.

— Ступайте к двери дожидаться кареты. Скажете, когда она подъедет. Пожалуй, там вы мне нужней. Ну, — прибавил он, торопливо обернувшись к Джонасу, когда тот ушел, — в чем дело?

Джонас попытался встать.

— Погодите минутку, — сказал Слайм. — Это нелегко, когда кисти рук связаны вместе. Ну вот! Так! В чем дело?

— Суньте руку ко мне в карман. Сюда! В грудной карман слева! — сказал Джонас.

Он сунул руку и вытащил кошелек.