Глава 2

Перед тем, как лечь спать, Александр открыл оружейный ящик. Привезенный из Харбина пятизарядный «Овод» давно уже не извлекался на свет. По сравнению со своим армейским собратом этот малокалиберный «гражданский вариант» пистолета «Токарева» смотрелся миниатюрной игрушкой. Но метров с двадцати малыш мог серьезно ранить непрошеного гостя. Однажды в Харбине он продемонстрировал свои возможности, и вот теперь о нем вспомнили снова. Проверив, нет ли в стволе патрона, Александр вставил обойму. Перед тем, как положить оружие у изголовья кровати, после некоторых колебаний, все-таки передернул затвор и только после этого поставил на предохранитель. К счастью Анна уже спала и не видела его военных приготовлений. Накрыв пистолет газетой, Александр лег рядом с женой. Пробормотав что-то сквозь сон, Анна повернулась к стенке. По соседству в детской всхлипывала во сне Машенька.

Было очень душно. В отличие от своих девочек, Александр подолгу не мог уснуть, и, случалось, до полуночи ждал, пока ночной воздух охладит комнату. Но в этот раз сознание вскоре провалилось в темный узкий колодец, а потом полетело путешествовать по иным мирам, тоже темным, безрадостным и удушливо тесным. Черные крылья сна переносили из одного места в другое. Он посетил свою детскую комнату, где встретили бабушка и дед. Бабушка что-то пыталась выговаривать повзрослевшему внуку, дед грустно молчал. Потом была съемная комната в московском доходном доме, где он озлобленно спорил с бывшей женой. Дальше из небытия материализовалась конспиративная квартира, и погибшие товарищи по революционной борьбе обсуждали, какой приговор вынести предателю. Везде, куда его забрасывало по прихоти Морфея, царил унылый полумрак, чуть подсвеченный тусклыми лампочками эконом класса. А, пытаясь выйти на волю, он попадал в мертвящий свет редких фонарей на безлюдной ночной улице. Проступающие сквозь мглу контуры домов, напоминали знакомые города. Это могли быть и Москва, и Петроград или даже Харбин, но в какой-то иной темной ипостаси.

Проснувшись, Александр в первый момент ощутил радость возвращения. Наш далеко не идеальный мир по сравнению с мрачными картинами сновидения показался Землей Обетованной. Однако сон до конца не отпустил. Из-за тонкой перегородки, что отделяла от прошлого, он своими мерзкими щупальцами пытался дотянуться в настоящее. Александр с беспощадной ясностью вдруг осознал, как хрупко и уязвимо его счастье, построенное на зыбучем песке обмана.

В Харбине, регистрируя в российском консульстве свой брачный союз, он солгал, что официально разведен. Незадолго до этого, когда накануне отъезда венчались в маленькой церкви на окраине Петрограда, солгал и перед Богом. Уверен был, что Всевышний, ввиду сложившихся обстоятельств, эту ложь простит. Однако милосердие господне не освобождало от ответственности перед законом. А с точки зрения Фемиды двоеженец еще не самое тяжелое его преступление. Связь с революционным подпольем, причастность к нашумевшей интернет атаке на имперский банк тянули минимум на семь лет каторги. С другой стороны деньги, на которое он построил свое теперешнее благополучие, подпольная организация считала своей добычей. И не смотря на то, что вся его первичная ячейка погибла, счет мог быть предъявлен и с этой стороны.

Стараясь не разбудить жену, Александр поднялся и прошел на кухню. Достав из холодильника банку с охлажденным домашним квасом долго и жадно пил. Утолив жажду, нащупал торчавший из замочной скважины ключ, и, стараясь не скрипеть дверью, вышел на веранду. Там было чуть прохладней чем в доме. Ветерок ласкал уставшую от жары кожу. В верхнем ящике стола он нашел спички и папиросы. Закурил, медленно с наслаждением затягиваясь. Где-то совсем близко в траве трещали цикады. На небе висел круглый лунный диск.

Полнолунье! Время темных сил. Чтобы явить себя миру они тоже нуждались в подсветке, и холодные мертвые лучи Луны для этого идеально подходили.

«Не подаваться! Не дать себя скрутить темной стихии.» — думал он, пытаясь сопротивляться страху. Но кто-то нашептывал на ухо:

— Не подаваться тьме может только безгрешный! А ты по уши увяз во лжи. Все, чем гордишься, выросло на дважды украденном. Бог тебе больше не заступник.

Уже не в первый раз он почувствовал желание облегчить совесть признанием. Путь даже рухнет все, чего смог достичь! Анна с презрением отвергнет обманщика-двоеженца. Зато правосудие, учтя чистосердечное раскаяние, может быть, ограничится двумя тремя годами каторги. Наверное, даже не Сахалинской, а где-нибудь здесь на торфяных разработках северной оконечности губернии. И тогда, через эти два или три года действительно можно будет начать жизнь с чистого листа. Вот только, что на этом листе он сможет написать…

Из детской раздался громкий плач Машеньки. Через несколько секунд Александр услышал убаюкивающий голос жены. Анна пела дочке колыбельную. Через минуту, после того как дочка упокоилась, за спиной скрипнула половица. Она подошла и обняла за плечи:

— Чего не спишь?

— Душно, в доме.

Женской интуицией Анна уловила, что причина не только в этом.

— Саш, я же вижу, тебя гнетет что-то. Ты из-за этих беглых волнуешься?

— Да нет, особо не волнуюсь. Бог даст, отобьемся. Кстати, я там «Овод» на тумбочку положил. Ты, если пыль будешь протирать, аккуратней.