– Ха! Отлично, сразу с претензий начала, значит, всё в полном порядке… – эти слова он договаривал уже взбираясь вверх по нижним веткам…
Всё-таки мне повезло упасть именно на такое ветвистое дерево, ведь могло же быть и гораздо хуже, ведь могла же я застрять на самой макушке какой-нибудь обделённой нормальными ветками сосны.
Взобравшись на соседнюю от моей ветку, Рокетт начал аккуратно резать опеленавшие моё тело стропы. Дело двигалось туго, но двигалось – за минуту он срезал только одну верёвку, а нужно было срезать как минимум семь таких. Пока он резал, я старалась не вздрагивать всякий раз, как лезвие его ножа опасно приближалось к моему телу, однако дрожь проявлялась сама собой, совершенно непроизвольно. Но нужно отдать должное мастерству моего друга – он ни разу даже вскользь не поцарапал моей кожи и даже одежду не зацепил. Когда он наконец освободил мою левую руку, я смогла достать из левой перчатки лезвия и уже сама перерезала стропы, пережимающие моё правое запястье, которое уже выглядело не просто синим, а предупредительно фиолетовым – я даже перестала чувствовать пальцы на этой руке!
Наконец обретя полную свободу, но всё ещё ощущая опасное онемение в своих конечностях, я стала аккуратно двигаться по страшно трещащей ветке, медленно продвигаясь ближе к стволу, у которого меня дожидался Стейнмунн. Он помог мне слезть с этой ветки и встать ногами на ту, с которой только что сошёл сам. Дальше было проще: два точных перехода с ветки на ветку, один прыжок, и мы уже стоим на земле! Правда, стоит только Стейнмунн – стоило мне соприкоснуться с землёй, как я сразу же завалилась на четвереньки и зашлась тяжёлым дыханием.
– Что такое?! – моментально активизировался Рокетт, при этом положив свою ладонь мне на спину.
– Всё в порядке. Дай мне пару секунд. Просто… Конечности замлели и немного подташнивает после всех этих кувырканий в воздухе… Как ты сумел найти меня?
– Парашют я открыл раньше, чем ты свой, так что примерно видел, куда именно тебя отнесло.
– Всё равно полчаса искал…
– Это что, снова претензия? Скажи спасибо, что вообще нашёл: сам приземлился не пойми на что и потом ещё соображал, справа ты грохнулась или слева.
В ответ я хихикнула, и он сразу же хихикнул тоже… Хорошо… Хорошо, вроде, отпускает. Приземление позади. Дальше – поход… Мы финишируем и отправимся назад в Кар-Хар, где станем проживать более-менее выносимые жизни победителей Металлического Турнира. Похоже на план. Рудник смогли пройти, значит, и Ристалище сможем преодолеть. Тем более, здесь нас не разделяют, здесь мы будем вдвоём…
– Слышишь, Катохирис? – вдруг аккуратным шёпотом, вызвавшим у меня мгновенное напряжение, призвал меня Рокетт. – Человеческие голоса в отдалении… Давай поднимайся. Идём. Быстрее…
Он поднял меня за руку, я сразу же перекинула за спину свой рюкзак, и мы поспешили уйти подальше от места моего приземления. Лишь через минуту, когда посторонних голосов уже не было слышно, сообразив, что нам стоит воспользоваться нашими компасами, мы поняли, что шагаем на северо-запад, и резко изменили своё направление – ровно на север.
Глава 27
Сначала Стейнмунн шёл впереди, но вскоре мне надоело смотреть в его спину, так что весь оставшийся день мы прошли бок о бок, и за всё это время с нами не случилось ничего страшного: на нас не напали ни другие участники Турнира, ни дикие звери, ни забытые, ни сама природа. Всё оказалось совсем не таким страшным, как нам рассказывали в Руднике, и всё же, обстановка была откровенно нагнетающей. Для меня и Стейнмунна, выходцев из пыльного Кантона-J, лесная местность была такой же непонятной, необычной, странной и в определённой степени пугающей, какой для нас могла бы быть местность, полностью покрытая водной гладью: мы никогда в своих жизнях не видели ничего больше одного заброшенного бассейна и никогда не сталкивались больше чем с тремя деревьями, одновременно растущими вблизи друг к другу. Здесь же необъятных деревьев, будто подпирающих своими макушками сами небеса, высокой травы с человеческий рост, диковинных птичьих трелей, подозрительных шорохов в кустах, ярких красок и терпких запахов неизвестного происхождения было столько, что поначалу у меня даже голова немного кружилась от такого разнообразия, агрессивно нахлынувшего на нас сразу после удушающих стен подземного лабиринта Рудника. Закинули бы меня в какое-нибудь подземелье или на какие-нибудь крыши, или хотя бы на развалины, и у меня было бы больше уверенности в том, что я смогу выкарабкаться и благополучно финишировать, но попасть в столь чуждую мне местность было всё равно что перенести шахтёра на океан и сообщить ему о необходимости управлять парусной лодкой – стресс, шок, абсолютное непонимание и лишь возрастающее чувство растерянности, порождающее излишнее напряжение и, как следствие, неприсущую моему характеру пугливость.
Мы шли не останавливаясь, словно заведённые роботы. Молодость была на нашей стороне, но всё равно с наступлением первых сумерек я осознала, что нахожусь на своём физическом пределе: больше всего гудели ноги, которые хотя и были облачены в удобные ботинки, всё равно на неровной и местами сильно ухабистой местности напрягались до предела, и ещё заметно устали плечи, хотя мой рюкзак вовсе не был тяжеловесным. За час до захода солнца мы поняли, что шагаем по болотистой местности: под ногами всё чаще попадался пружинящий мох, из-под которого выступала влага, вокруг стало заметно меньше деревьев, и вскоре мы вовсе вышли на местность с редким-редким мёртвым лесом, состоящим из деревьев с голыми стволами и кронами, лесоповала и даже скелетов животных. Мы обзавелись палками, чтобы увереннее ступать вперёд, но почти сразу поняли, что это болото нам не миновать одним уверенным марш-броском, так как ночь уже начинала вступать в свою силу. Наконец Стейнмунн остановился и, немного послушав лесную тишину, признал факт того, что мы оба здорово уморились и что ночное время близится – нам необходимо определиться с местом для ночёвки и обсудить решение вопроса питания, о чём за нас прекрасно говорили наши громко урчащие желудки: как же хорошо, что во время приземления мой желудок всё-таки не вывернуло наизнанку!
На протяжении всего дня мы опасались разговаривать друг с другом, чтобы случайно не выдать своё местоположение потенциальным противникам, что было особенно актуально в первой половине этих странных суток, когда мы ещё видели человеческие тени и слышали людские шаги. Однако в последний раз мы отмечали человеческое присутствие вблизи больше пяти часов назад, так что, наконец выбрав для нашей ночёвки огромную корягу, представляющую из себя корни вывернутого, нереалистично громадного дерева, мы решили немного разговориться. Хотя сумерки с каждой минутой сгущались всё стремительнее, ещё было достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть ближайшие к глазам детали, так что мы принялись вытряхивать свои рюкзаки. Я начала первой перечислять содержимое своего рюкзака:
– Небольшой чугунный котелок, две алюминиевые ложки, бутылка с водой, бутылочка с маслом, коробок со специями, хлебцы, коробок со спичками, маскировочный брезент.
– Ничего себе у тебя рюкзак, – едва не присвистнув, справедливо отметил мой напарник – я и сама была откровенно потрясена таким внушительным перечнем добротных подарков.
Я уже чуть было не выболтала о том, как так получилось, что мне достался именно этот рюкзак, но своевременно вспомнила о том, что всё происходящее – это шоу, и хотя я до сих пор не видела здесь никаких видеокамер, отчего теперь откровенно сомневаюсь в их реальном существовании в столь глухом месте, благоразумно решила смолчать и перевела тему на собеседника:
– А у тебя что?