В стороне кружили вихри Бурана Эйсона, воздушные силки подхватывали зверей и швыряли об землю и в стены. Рядом бились спина к спине бесцветные близнецы, и я на миг поразилась мастерству обоих. Белый меч лорда рассекал воздух с такой силой и скоростью, что превратился в сияющую ледяную дугу. Рейна вертелась белоснежной смертью с идаром, хотя щеку девушки заливала кровь из рваной раны. А когда идар выбил когтями босх, северянка с рычанием запрыгнула на спину чудовища и окуталась ядовитым туманом, убивая монстра.

Звенели топоры, мечи и секиры, пели плети и хлысты, шипел огонь! Со всех сторон лилась кровь – человеческая и звериная. Но февров было слишком мало! Основные силы гарнизона ушли в столицу, оставив Двериндариум на попечение лишь малой части войск. Значит, и это было спланированно…

На ступенях Вестхольда застыла тонкая женская фигура с поднятыми руками. И в живую плоть вдруг врезались бронзовые фигуры, которые на Снеговье развлекали толпу жонглированием и танцами! Сейчас в железных руках угрожающе поблёскивали тяжелые топоры! Подчиняясь Дару Лилианы Эхруст, бронзовые воины кинулись в атаку. Бледное лицо женщины посерело от усилий, ее руки дрожали, но губы были решительно сжаты. Атака железных воинов воодушевила февров, с криком они снова кинулись в атаку. Чудовища бесполезно царапали когтями железные бока и головы, ломали клыки и когти о невиданных воинов. Лилиана качалась на ветру, но продолжала посылать свои творения в бой. Подчиняясь ее Дару, механические существа врезались топорами в плоть чудовищ, рубили лапы и тела.

– За жизнь! Во благо Две… – закричала Лилиана, когда сверху бесшумно обрушился харкост. Две пары узких серых крыльев летающей твари на миг закрыли женщину, жало на кончике хвоста взлетело вверх… А когда зверь снова взлетел, Лилиана осталась лежать на мраморе…

Ее бронзовые фигуры застыли с занесенными топорами или упали безжизненными и уже бесполезными поделками.

Я кинулась вперед, ища в хаосе сражения знакомое лицо:

– Вы видели февра Стита? Стит Левингстон? Вы видели? А вы?…

Мне никто не отвечал. Иные качали головами.

Рядом зарычал зверь, я инстинктивно присела, загребла горсть земли, швырнула в глаза серой твари… Вскочила и снова побежала, уворачиваясь от лап и крыльев!

Рогатый хриав вцепился в плечо невысокого парня и отшвырнул его в мою сторону. Февр рухнул спиной на брусчатку, застонал. Из разорванной раны хлестало багровым. Я бросилась к нему, на ходу отсекла от рубашки кусок. Черная тень закрыла бледное солнце.

– Берегись! – выдохнул парень, переворачиваясь. В его руках возникли лезвия.

Черные когти чудовища просвистели рядом с моим лицом, в нос ударило зловоние. Я отшатнулась, упала, инстинктивно вскинула свой клинок. И он вошел прямо в черный глаз зверя! Что-то отвратительно хлюпнуло, и хриав рухнул сверху, придавив меня собой. Из раскрытой пасти потекла слюна и кровавая пена.

Тяжело дыша, я с трудом выползла из-под туши.

Главное – не думать.

Не думать о том, кем было это чудовище.

Не думать о том, что это мог быть тот, с кем я выросла.

Не думать!

Я задышала короткими сухими глотками, сглатывая желчь и смаргивая слезы.

Постанывая, с земли тяжело поднялся раненый февр. Посмотрел на меня – согнувшуюся от приступа тошноты. Качнул головой.

– Первый раз всегда так. Пройдет.