— Мое место там. — Его светлые глаза смотрели задумчиво и строго. — Сталь варить я еще успею. Война — это временно. А труд вечен…

Среди наших семейных реликвий бережно хранится пожелтевшая телеграмма двадцатишестилетней давности:

«Поздравляю магнитогорцев праздником двадцать четвертой годовщины Октябрьской революции желаю больших успехов выплавке чугуна стали боевой вам привет Алексей Грязнов».

Он погиб, защищая Родину.

Прошедшим летом мне снова довелось свидеться с Алексеем Грязновым. Точнее — с улицей его имени.

Как все улицы правобережного Магнитогорска, она стройна и просторна.

Узорные тени листвы лежат на асфальтовых дорожках.

Я шла, размышляя: каким бы он был сейчас, Алексей Николаевич Грязнов? Кем бы он был: мастером, начальником цеха, партийным работником? Или, верный своему призванию, варил бы скоростные плавки на новых огромных печах, выдающих не потоки, а реки металла? Не знаю… Но в одном уверена твердо: он был бы там, где нужнее. На переднем крае своей судьбы! И как в далекие свои молодые годы, жил бы горячо, неуспокоенно, крылато. Не просто жил, а боролся. Во имя настоящего. Во имя будущего.

Об Алексее Грязнове нельзя думать как об ушедшем навсегда. Течет, бурлит молодая улица. Это продолжается его жизнь. Это — он. Плавится в мартеновской печи очередная скоростная плавка — это тоже он. Развеваются, пламенеют на широком ветру октябрьские победные знамена — он искра их высокого пламени. Жаркая, негасимая!

II

СТРОГОСТЬ И СЕРДЕЧНОСТЬ

Мы были в гостях у главного сталеплавильщика Магнитогорского комбината Алексея Григорьевича Трифонова.

Хозяйка дома, приветливая Лидия Федоровна, угощала «фирменным» блюдом — заливным из окуня. Не покупного, а добытого стараниями заядлого рыболова Алексея Григорьевича. Свежая рыба в этом гостеприимном доме — круглый год.

Не виделись мы давно, поэтому разговор получился пестрый, о многом хотелось расспросить и узнать.

Алексей Григорьевич был «в ударе». Острый на слово и обладающий чувством юмора, он живо и колоритно рассказывал о наших общих знакомых, о событиях заводской жизни.

В дверь постучали. Вошла высокая девушка с четко прорисованными чертами смуглого лица.

Хозяева приветливо заулыбались, пригласили к столу.

Но девушка сказала, что очень спешит и зашла только позвонить, если, конечно, не помешает…

Она прошла в соседнюю комнату к телефону.

— Это наша соседка, — пояснила Лидия Федоровна.