— Твоя ревность отвратительна, потому как слишком явно выглядит не как притязание на исключительное место в сердце живой женщины. Это жадность, нежелание разделять с другими принадлежащую тебе вещь. Это омерзительно, я тысячу раз уже это говорила и еще тысячу повторю.

Девушка говорила жестко, но с каждым словом в ее голосе слышалось все больше жара. Она не стала задаваться вопросом, в чем дело — в магии ли, невольно излучаемой Карлом, в ее памяти, медленно возвращавшейся и подсовывавшей ей самые трогательные моменты их многовекового романа: встреча то там, то здесь, всего несколько часов, затем снова разлучение на года… И все же, это не дотягивало до того, что было между нею и Эдмундом, нею и Айкеном.

Зоя вздохнула, плечи ее опустились. Она чувствовала рядом с Карлом в первую очередь одно: бесконечную усталость. Не вину, как она боялась — если Зоя и терзалась своим выбором в пользу Айкена, то слишком давно, чтобы ныне вспоминать о том. Она давно оправдала себя высшей идеей настоящей любви, которую доказывало ее очеловечивание. Не тоску или нежность: Карл позабылся ею как возлюбленный, как человек, за которым она готова была пройти все круги Ада и на коленях облазить весь мир, только бы найти его… Все это осталось в прошлом. Казалось бы, год против нескольких веков — как он мог все перечеркнуть? Однако же, природа, властвующая не только над тем, что создавала непосредственно сама, а вовсе надо всем сущим, рассудила так, как посчитала нужным. Глядя на Карла, Зоя знала только одно: она должна будет врать ему, врать ежедневно, ежечасно, ежеминутно и ежесекундно. Своими взглядами, движениями и настроениями. Или ей придется набраться храбрости, дабы заявить: она не выбирала между ним и смертным, которого вытащила из сетей дурманящих зелий. Она осталась с тем, кто в ней нуждался.

Карл не нуждался. Если теперь он решил иначе, он безнадежно опоздал.

— Ты, верно, думаешь, что совершила великое благодеяние, приютив меня, укрыв от дождя, ветра и Габриэля? Так за чем же дело стало, в таком случае? Прогони меня, выкинь на улицу, как шавку, если этот парнишка со взглядом затравленного щенка тебе больше по нраву!

— Успокойся уже, — фыркнула Зоя. — Ты мой принц, я возведу тебя на престол, коль уж ты не виноват и в том мой гейс, мое предназначение — чего тебе еще желать? Обладать мною? Но мной уже не владеет никто.

Она улыбнулась самодовольно, но в то же время игриво.

— Не ревнуй, мой король, я исполню все, что надлежало бы сделать твоей Виде. А Айкен… Ты никогда не ревновал меня к рядовым сидам, куда там правителю равняться с простым рыцарем, верно?

Карл задохнулся от ярости. Зоя солгала, во Дворах кроме принцев она не была ни с кем, но сейчас ей нравилось дразнить Карла. И она немного переборщила: принц зарычал, мгновенно напоминая прежнего себя, схватил девушку за волосы и с силой толкнул на книжный шкаф, не отпуская. Зоя налетела на стеклянную дверцу, осколки посыпались на пол, затылку стало влажно… Но то была не ее кровь: принц разрезал руку. Блузка поползла ошметками, но спина осталась целой, Зоя чувствовала, как обламывается о кожу, ставшую твердой, битое стекло, крошится на книги и ковер. И напротив ее глаз полыхают зеленые глаза принца: совсем не так, как раньше было между ней и Айкеном. Карл был плоть от плоти Дворов, он пропитался магией с рождения так, что едва не расплескивал ее, и теперь волшебство хлынуло на Зою. Она нашла некое сходство происходящего с недавней сценой между ею и Купером, но тут все было иначе. Да, сила ее завела, но Зоя не нашла в себе воли поддаться. Она бы равным с удовольствием и прижалась к Карлу, и оттолкнула его, втоптала в пол… Его тяжелое дыхание согревало ее растянутые в усмешке губы. Тут она к своему ужасу поняла, что в ней просыпается прежняя любовь к принцу. Она бы хотела остаться верной Айкену до конца, но что, вдруг мелькнула мысль, этот самый конец — завтра? Кронос не спит, а новая Вида — и подавно. И, да, если смерть близко, Зоя не хотела бы упустить шанс еще раз познать своего принца… в библейском смысле. Вот с кем рядом она действительно чувствовала себя голой и сломленной, порочной и низкой: рядом с Карлом. А Габриэль только напоминал ей о своем брате, не больше. И в то же время, она помнила о Марте, о Медб, ревность подогревалась недавней неудачной близостью с Айкеном, и Зоя подумала — а, черт с ним! И попробовала наслаждаться моментом.

— Что здесь происходит? — Айкен с бутербродом в руках озадаченно взирал на представшую его глазам сцену.

— Ничего важного, — Зоя вывернулась из рук Карла и отряхнула плечи. Затылок и блузка вымокли в крови, широко раскрывшиеся глаза Купера указывали на то, что это не ускользнуло от его внимания. Но Зоя стояла перед ним преображенная, отхватившая кусок магии, не доставшийся ей днем раньше с ним самим… И Айкен на интуитивном уровне это понял. Его попытка доминировать провалилась, девушка только разочаровалась в нем…

— Ты ранена?

— Нет, — Зоя улыбнулась, и Купер нашел в этом движении губ некое сходство с тем, как она делала это после боя, когда последний удар нанесен, а возбуждение еще не схлынуло, — это кровь Карла. Надеюсь, ты не ожидал, что она у него голубого цвета?

Девушка прошла мимо мужчин, и теперь уже Карл видел в ней нечто до боли знакомое: походка Виды, плавная и резкая одновременно, бедра покачиваются, руки хлестко разбросаны по бокам. Зоя прошла к дивану, продемонстрировав располосованный на спине топ, и села, раскинув локти на подлокотники, точь-в-точь как королева.

— Нам нужно готовиться к бою, — Айкен мгновенно пожалел, что сказал это. Рядом с Карлом и Зоей он с первой же минуты чувствовал себя лишним, но теперь особенно, когда уловил, что между ними существует, пусть остаточное, призрачное, но явное сексуальное притяжение. Самым же неприятным было осознание, что он Зою заслужил, а Карл получил в дар, затем отверг, бросил по глупости, а теперь вновь завоевал одним свои появлением, не приложив ни малейших усилий.

Айкен перевел взгляд с девушки на принца. Купер был выше Карла и теперь смотрел на него сверху вниз, презрительно и уничижающе. Слова экс-полицейского будто бы никто не услышал, все застыли в патоке напряжения и неловкости, остро ощущая протянутые нити — от Зои к ним обоим. Нет, подумал Айкен, я не могу с эти мириться.

— Ты хочешь играть Зоей, она для тебя — не живая, предмет, кукла.

Карл фыркнул.

— Так и есть. Если рядом с тобой она чуточку очеловечилась, это еще ничего не значит.

Айкен качнулся вперед, будто для удара, и Карл отпрянул. Но Купер даже не напряг плечи.