— Меня зовут Джейк Лэндри.
— Зачем ты это сделал? — Судя по тону, она была довольна.
— Не люблю грубиянов.
— Знаешь, я не нуждаюсь в твоей помощи. Я вполне могу сама разобраться с Хэнком Бодином.
— Это совершенно очевидно.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Это комплимент. Ты разобралась с ним куда лучше, чем я.
Она немедленно успокоилась.
— Так или иначе, тебе лучше с ним поладить, найти в нем хорошую сторону. Не вступать в конфликт.
— Не думаю, что у него есть хорошая сторона.
— Он может тебя уволить.
— Твоя начальница главнее.
— Если только ее саму не уволят. — Она посмотрела на часы. — Мне пора. Прием вот-вот начнется. — Она встала. — Приятно было познакомиться, Джейк.
Прием, предварявший банкет, проходил в небольшой комнате, за пределами зала. Там были приготовлены коктейли и бокалы с шампанским, и по мере того как рюмки пустели, голоса звучали все громче, смех — пронзительнее. Эли была в номере Шерил, они обсуждали программу вечера. Я стоял с бокалом в руке и глазел по сторонам, как вдруг ко мне подошел мужчина. Один из тех двоих, которые шептались на лестнице. Светловолосый.
— Вы Джейк Лэндри, да? А я Джон Данцигер, ревизор.
Мы обменялись рукопожатием, и я завел свою обычную песню о том, что замещаю Майка Зорна. Но вместо ожидаемой фразы насчет того, что это большая ответственность, Данцигер сказал:
— Простите, если я был груб с вами. Ведь это вы были в коридоре наверху? Когда мы разговаривали с Аланом Гроганом? — У него был приятный бархатистый баритон, как у радиодиктора.
Значит, он видел, как я вышел из комнаты Эли. Если только он знает, что это комната Эли.
— Мы там обсуждали кое-что, по работе. Но это секрет.
Я не мог понять, почему он придает такое значение происшествию столь тривиальному. Боится, что я что-то подслушал?