— Абу Усама, — без улыбки поправил Чепчуг.

— Вот я и говорю: мы и сами с усами! — совсем разошелся Лямуд.

Однако никто особенно не развеселился. Сокровенная мысль, не сделавшись общим достоянием, но всем по отдельности внятная, заставила единомышленников таиться. И скоро они распрощались, Чепчуг никого не удерживал.

Внезапно наткнувшись на Золотинку, которая заканчивала мытье склянок, он вздрогнул. И совладав с собой, поднял свечу, чтобы присмотреться к закутанной в платок девушке.

— Но это не Зимка, — сказал Чепчуг с убеждением. — А где Зимка?

— Я не знаю, — виновато отозвалась Золотинка.

— А ты, значит, за мазью?

— Нет, за мазью — не я. А я — Золотинка. — Она скинула платок и рассыпала волосы.

— Аа! — признал девушку Чепчуг. — Да-да-да… Как поживает почтенный Поплева?

— Боюсь, неважно он поживает. Худо. Совсем худо. Он уехал по делам и никаких известий. Я очень беспокоюсь.

— А Тучка?

— Тучка… Тучка попал по делу курников на ладьи. Мне сказали, что он на «Фазане». Ладьи ушли в море. До конца студеня или даже до весны.

— Вот как, — удивился Чепчуг, еще раз обнося девушку свечой, чтобы сверить первое впечатление с подробностями. — Так. Значит, Тучка на ладьях.

— Да, — очень коротко сказала Золотинка, просто: дь… Потому что глаза ее увлажнились и она сморщилась, чтобы удержать слезы.

— А что же он там делает, на ладье?

— Он гребет. Он прикован цепью к напарнику и гребет большим длинным веслом. В рукоять такого весла заливают два пуда свинца.

— Гребет? — удивился старик и почесал свободной рукой веко. — Такой любезный, воспитанный, любознательный молодой человек. Гребет. Что же у нас больше грести некому?

Золотинка не отвечала.

— А зачем он согласился? — сердито сказал старик. — Он понимает, что это напрасная трата времени?

Закусив губу, Золотинка молча кивнула.