— Не совсем. Остались крохи и там, где были открыты Врата.

— В этих пещерах?

— Именно так. Сюда же я приползаю каждый раз, как наступает пора линьки. Как ты могла заметить — это трудный процесс, к тому же обновляется не только тело, но и магический резерв. Перед сбросом кожи он становится слишком мал, что делает нас уязвимыми. Поэтому каждый наг тщательно ищет уединенное место, где может переждать это непростое время. Однажды, еще когда я был совсем юн, дед показал мне эти пещеры. Едва их увидев, я не раздумывал больше.

— Как и со мной, — пробормотала Аэлиша. Шейсаллех блеснул зубами, скользящее движение и она вновь в его плену. Вот же!

— И да, и нет цветочек, — промурлыкающий голос отозвался мурашками по всему телу, — у нагов великолепное обоняние. Но в отличии от оборотней у нас не существует так называемых пар. Половинок, которые зверолюди узнают по запаху. Зато каждый наг может попробовать получить предсказание от Соединяющего Судьбы. Иногда Оракул молчит, но чаще все-таки расщедривается на парочку фраз. Мое звучало так: «Ее запах — ее имя».

Аэлиша принюхалась к себе, но смогла разобрать разве что запах пота.

— Надеюсь, мое имя не значит что-то вроде вспотевшая девчонка, — пробормотала она. Шейсаллех тихонько рассмеялся.

— Айэли Сшаа, в переводе с древнего языка наших прародителей — желанный или милый сердцу цветок.

Зарывшись носом в ее волосы, Шейсаллех глубоко вдохнул.

— Ты пахнешь огненным лотосом, мое счастье. Единственным цветком, ароматом которого я могу наслаждаться бесконечно.

Судорожно облизнув пересохшие губы, Аэлиша потупила взгляд. Шейсаллех готов был приступить к наслаждению вот прямо сейчас.

— Не думала что тебя возбуждают цветы, — прошептала она, и сама устыдилась хриплости своего голоса.

— Меня возбуждаешь ты, — ловко подцепив накидку, Шейсаллех отбросил ее в сторону, — а еще меня очень, — шаг вперед, — невероятно, — подсечка и мягкое падение на спину, — безумно, — их одежда испарилась, словно ее и не было, — возбуждает как ты краснеешь… — прошептал ей в губы обнаженный мужчина.

Аэлиша чуть не застонала от досады. Стоило этому самоуверенному типу пристальней на нее посмотреть, как между ног стало предательски влажно.

— Тиршшан…

— Забудь о нем! — рыкнул ее озабоченный любовник. Острые зубы прикусили напрягшийся сосок и как по команде бедра дружно разъехались в сторону, позволяя мужчине устроится удобнее. — До сумасшествия хочется избавить тебя от запаха чужих рук!

Всхлипнув, она выгнулась, плотнее прижимаясь к возбужденному мужчине. Толчок и глухой стон переплелся с нетерпеливым шипением.

Мужчина с остервенением терзал ее губы, сжимал до хруста в ребрах, впиваясь пальцами в кожу так, словно опасался, что она сейчас исчезнет. Куда делся ее внимательный, нежный Шейсаллех, умеющий лаской довести до полного исступления? Сейчас он был таким же диким, как и несколько дней назад. Но Аэлиша жадно ловила губами его хриплые стоны, прижималась всем телом, подталкивая его в себя. О, как непривычно и волнительно было ощущать вместо гибкого хвоста сильные, мускулистые ноги и сжимать ладонями крепкие ягодицы. Каждый резкий толчок проносился по венам волной кипучего удовольствия, копился внизу живота разрастающимся огненным пламенем и она просто не сумела выдержать долго.

— А-а-ах! — ее крик поглотили жадные губы. Резко дернувшись, Шейсаллех задрожал, наполняя ее лоно семенем. Не потрудившись выйти он перекатился на спину и крепко прижал ее к себе.

— Мой цветочек, — изнеможенно выдохнул он, — пожалуй, я замолвлю словечко о старой фейри перед отцом…