Дочь наклоняется к буквам и вздрагивает.

– Господи! Это они?

Киваю.

У Миа зуб на зуб не попадает.

– Почему ты не хочешь закрасить? Это же кошмар.

Зачем ей знать, что я пыталась, но не смогла? Все другие пометки исчезли, а эти нет. Похоже, корявые «Б» и «Э» Билли нацарапал сам. Миа проводит по ним пальцем и шепчет:

– Бедный…

Хлопает дверь – мы обе взвиваемся. Слышен приветственный крик Патрика. Смотрю на часы: только половина пятого. Почему он не на работе? Выбегаю в холл: муж, оторвав взгляд от картонного «Эвереста», удивленно смотрит на меня. Приглаживаю волосы. Этим утром я даже душ не приняла, не говоря о макияже. И переодеться не успела. Так и стою в линялой футболке и растянутых джинсах.

А Патрик, наоборот, выглядит безукоризненно: как и утром, на рубашке – ни морщинки, ни следов пота, ни пятнышка. Бодр и свеж. Ощущаю аромат пряного лосьона после бритья и геля для душа. Хочу поцеловать мужа – он слегка отстраняется.

– Прости, – говорю, отряхивая футболку, – потеряла счет времени.

– Как успехи? – Патрик кивает на ящики.

– Сегодня не очень.

– Сколько разобрала?

Вздрагиваю.

– Нисколько.

– Что?

– Подожди, были причины. У меня сюрприз.

Хватаю удивленного Патрика за руку и мимо дочери – она собралась подняться к себе в комнату – веду в гостиную.

– Закрой глаза, – говорю, подводя его к свежевыкрашенным стенам.

Две уже готовы и даже частично оклеены обоями. Вполне можно представить: будет красиво, как в тех домах, о которых пишут глянцевые журналы.