Наверное, я все-таки не вовремя.
Я засунула руку в декольте, пытаясь достать флакон. Дракон смотрел на то, как я сосредоточенно пытаюсь нащупать флакончик, который зацепился за что-то витиеватой крышкой и никак не хотел наружу. Может, это знак, что не стоит его отдавать?
Стоило мне подумать об этом, как вдруг флакон отцепился и я вытащила его.
Глаза дракона на мгновенье расширились, а он, словно отшатнулся.
- Откуда он у тебя? – спросил дракон, схватив меня за руку.
Значит, дракон не помнит, как отдал его мне!
- Я… я… - перепугалась я, видя свою тонкую кисть, сжатую в огромной руке. Казалось, что он сейчас сделает маленькое усилие и сломает мне руку. – Я пришла вернуть вам… зелье….
В лаборатории слышался шелест и оханье.
- Вы что? Высосали все зелья от неразделенной любви? – послышался изумленный голос Пшела. – Нет, там содержится капля хмеля, но это не повод! Берегите себя, хозяин!
- Потому что посчитала это неправильным и нечестным. Вот, - произнесла я, поражаясь самой себе. Куда подевалась вся моя смелость?
- Кажется, я задал вопрос, откуда оно у тебя? – произнес дракон, глядя на зелье, сжатое в моих пальцах. Нет, он не делал больно! Он просто держал.
- Вы сами его дали, - прошептала я, пряча глаза.
- Значит, я дал, - усмехнулся дракон, отпуская меня. Я осмелела и протянула ему зелье. – Интересно, а почему я об этом не помню?
- Не знаю, - испугалась я, чувствуя, что совесть вроде бы успокоилась.
- Это называется склероз! – послышался голос Пшела. Он чем-то громыхал в лаборатории. – Старческая болезнь. Ну еще бы, дело не к молодости идет. Провалы в памяти…
Дракон с яростью сжал ручки кресла да так, что они захрустели.
- Старость, это когда сначала на «вы», потом молодежь стоит, а вам попку прижать хочется, - послышался вздох. – По утрам косточки болят. Погоду можно предсказывать. Что-то вроде, нога не отвалилась, значит солнечно будет с переменной облачностью. В левом ухе стреляет, значит, ветер юго-западный…
- Да какой я старый?!! – взревел дракон, выломав одну ручку.
- Тоже мне, восемнадцатилетняя девственница, скромно жмущаяся к стенке на первом балу, - тут же исправился Пшел.
Глава восемьдесят пятая