Но больше всего взбесило Лизу то, что ее соперница легко и словно не сильно к этому стремясь, мгновенно сошлась с детьми. Включила компьютер – чужой компьютер, между прочим! – скачала из Интернета какие-то игры, о чем-то шушукалась со Степкой, а Дашке дала поносить свои бусы. Вот и получилось, что дети впервые не мешали взрослым за столом, и мужчины это заметили. Интерес Светланы к детям был Лизе вполне понятен. Во-первых, той нужно было произвести хорошее впечатление на Виктора Федоровича, а внимание к внукам, которых он обожает, было ему приятно. Во-вторых, у самой-то детей нет и не будет, и к детям Светку просто по-женски тянет. Ну а в-третьих, она не могла не понимать: Лизе очень неприятно, что ее дети весь вечер ходят за чужой тетей как привязанные. Конечно, понимала. И делала назло Лизе. Стерва!

После того дня рождения Лиза поняла, что план обязательно придется осуществлять. И скоро.

Сейчас же ей стало ясно, что планов должно быть два.

Автобус в морг, где должны были начаться похороны Тамары, ждал утром у института.

Дорышев, подходя к главному входу, заметил впереди Леру и хотел догнать ее. Однако люди шли к зданию хоть и не слишком плотной толпой, но по узкой дорожке, обогнуть народ не удалось. Не расталкивать же народ локтями. И прыгать поверх голов неудобно как-то. Леонид достал сигареты, закурил, кивая собирающимся у автобуса сослуживцам, и неожиданно почувствовал себя совершенно чужим среди хорошо знакомых людей.

Он должен был думать о Тамаре, а думал почему-то о Лере. До недавнего времени Дорышев ее почти не замечал. Здоровался, встречая в курилке или в коридоре, и сразу же о ней забывал. Совсем недавно, с месяц назад, зайдя в курилку, увидел там подруг, Иру с Лерой, и пожалел, что девчонки щебечут, мешают ему думать. У него как раз не шел хорошо рассчитанный химический процесс, он не понимал, в чем ошибся, чужой разговор его отвлекал, и зав лабораторией злился. А потом… Ира что-то рассказывала, Лера тихо и очень весело смеялась, и Леня неожиданно поймал себя на том, что ему приятно и радостно на нее смотреть. А когда девушки ушли, желанное одиночество показалось совсем не желанным, наоборот, досадно скучным.

После этого Дорышев несколько раз под разными предлогами заходил к Лере, каждый раз словно заново открывая ее для себя, но напоминая себе, что связь с Лерой вряд ли будет легкой приятной интрижкой, а к сложным и серьезным отношениям он не готов. Да, Леонид был уверен, что не хочет никаких серьезных отношений, но все равно радовался, когда видел Леру. И удивлялся, что словно молодеет, становится таким, каким был совсем давно, до гибели сестры Инны, когда его любили, о нем заботились и он еще не знал, что такое одиночество.

Недавно Леня даже спросил про Леру у Тамары, заметив, что они вежливо поздоровались, встретившись в коридоре. Лера оказалась подругой жены Константина Олеговича Тишинского, и это вызвало нехороший осадок в душе, потому что Тишинского Леонид ненавидел. Поэтому он решил держаться от Леры подальше. Да только решения своего не выполнил: его по-прежнему к ней тянуло.

– Садись, Леня, – поторопила его одна из бухгалтерш, пожилая и очень полная.

Тамара рассказывала, что бухгалтерша эта – он так и не вспомнил, как ее зовут – все никак не уйдет на пенсию, изо всех сил стараясь помочь семье сына. Причем не только деньгами, женщина возила сыну тяжеленные сумки с продуктами, и Тамара пыталась ей объяснить, что такой заботой она ничего, кроме вреда, не приносит, ведь парень давно взрослый, женат и, наоборот, должен сам помогать матери. Сейчас бухгалтерша стояла заплаканная, шумно сморкалась, и Дорышев почувствовал к ней нечто вроде благодарности.

Он напомнил себе об обещании разобраться с Лериным мартини, выбросил окурок и полез в автобус.

Народу на похоронах было много, и Дорышева это злило. Ему хотелось постоять у гроба в абсолютной тишине, но люди рядом переговаривались, хоть и тихо, что раздражало. Родных у Тамары не было, и у самого гроба оказалось руководство института: директор, заместители, главный инженер Тишинский, на которого Леонид старался не смотреть. Он ненавидел его, бывшего жениха сестры Инны, так сильно, что всегда боялся как-нибудь невзначай выдать свою ненависть.

Дорышеву тоже хотелось подойти поближе, но он не стал. В институте знали, конечно, что его с Тамарой что-то связывало, но мало кто был в курсе, что именно. При встрече они с Тамарой друг другу радовались и никогда этого не скрывали, и иногда его спрашивали, кем ему приходится главный бухгалтер, но Леня отшучивался.

Тамара была для него всем – и сестрой, и подругой, и нянькой. Он бы сгинул без нее.

Когда погибла сестра, Леня Дорышев оканчивал институт. Был конец августа, он возвращался с военных сборов, которые предшествовали получению звания лейтенанта. Никаких мобильных телефонов тогда и в помине не было, поэтому, только войдя в квартиру, он узнал, что Инны больше нет. И его жизнь изменилась навсегда. Леонид любил сестру, горе его было тяжелым, но тогда он еще не представлял, что скоро останется еще и без отца с матерью. Собственно, уже остался.

Леня получил диплом, поступил в аспирантуру, но ни его успехов, ни его самого родители словно не замечали. Мать бросила работу, ежедневно ездила на кладбище, тратя почти четыре часа на дорогу, подолгу молча стояла, глядя на улыбающуюся с гранитной плиты дочь. В доме появились иконы, горели свечи, мать постоянно шептала то ли молитвы, то ли еще что, и Леонид старался приходить домой только ночевать.

Отец пытался отвлечь жену, в выходные, когда сам был дома, на кладбище ездить ей не позволял. А та, как Лене тогда казалось, постепенно теряла рассудок.

Через восемь месяцев после гибели Инны отец умер. И его смерти мать как будто не заметила. Она все так же пропадала на кладбище. Леонид, помимо учебы, работал на двух работах: химиком-технологом в институте, куда его устроила Тамара, и непонятно кем в небольшой фирме, пытающейся выпускать светодиоды на уровне китайского ширпотреба.

Однажды утром мать не проснулась. Леонид собрался на работу, заглянул к ней в комнату сказать «до свидания» и удивился, что она еще спит. Обычно-то просыпалась чуть свет, а порой сыну чудилось, что женщина вовсе лишилась способности спать. Леня потоптался в дверях и зачем-то все-таки подошел к кровати.

Тамаре Дорышев позвонил сразу, еще до того, как позвонил в полицию.