Длинноухие не признавали гробов. Няв лежал на расшитом золотой нитью покрывале, убранный в светлый костюм, с васильком в петлице. На его лице я не заметила ни ссадин, ни царапин — только легкую улыбку… Мой брат… Брат!

Громко чирикали воробьи, ветер шелестел листвой, тихо переговаривались эльфы, где-то далеко надрывно мычала недоеная корова… Словно и не случилось ничего! Я даже плакать не могла… В голову навязчиво лезли мысли о том, что сказать родителям. Няв ведь не хотел ехать в тот проклятый Клусс, не хотел! И погиб, защищая меня… Зачем все эти остроухие приперлись сюда?! Они ж не знали его…

— Мы пришли, чтобы почтить память отважного мальчика, вступившего в неравный бой с потерявшими душу, — тихо проговорила подошедшая Виарела, положив руки мне на плечи. — Я права, ты знала его?

— Да…

— Наверно, очень близко? — продолжала допытываться эльфийка, и в ее голосе забрезжили странные интонации.

Несмотря на снедавшую сердце боль, я не удержалась от кривой улыбки. Надо же, у Гента и здесь появились доброжелатели, пекшиеся о моральном облике его «невесты»!

— Ближе не бывает, — в упор взглянув в зеленые глаза собеседницы, произнесла я. — Он мой брат.

— Врешь!

Резкость тона заставила меня подпрыгнуть.

— Няв — мой брат, — каждое слово давалось с трудом.

Виарела ничуть не смутилась:

— Не знаю, как зовут твоего брата, но он жив, а этот парень — мертв, поэтому не надо рассказывать сказки, деточка! Эльфы чувствуют смерть. Из твоих родственников в ближайших троих поколениях умерли только бабка и дед по отцовской линии, да дед по материнской.

Я разинула рот от изумления. Все верно… За одним исключением…

А эльфийка продолжала свою мысль:

— Впрочем, зря я на тебя набросилась… Он был усыновлен? Или ты — приемный ребенок?

— Мы близнецы! — раздраженно бросила я, с тревогой всматриваясь в родные черты.

В душе колыхнулась надежда. А вдруг?.. Что именно «вдруг», я не представляла.

Виарела пристально посмотрела сначала на меня, потом на Нява, и вынесла вердикт:

— Определенная схожесть имеется. Но это значит… Нет, быть не может! И тебе я верю…

Она вдруг замолчала. Затем ободрительно хлопнула меня по плечу: