Я лишь посмотрел на него, он, наверное, принял это за заинтересованность и выпалил:
– Видишь ли… почему-то наши, английские люди предпочитают есть и пить у этого… лягушатника, а не у меня. Что он вообще делает в нашей Новой Шотландии, ты можешь мне это сказать?
Я лишь покачал головой и прихлебнул из кружки, а тот продолжил:
– Вот ты сразу понял, что лучше есть и пить у своего, чем у врага – тем более что никогда не знаешь, вдруг он тебя лягушками накормил, а в пиво нассал. У меня настоящее английское пиво, да и всё остальное, как на моей родине, в Йорке.
Я лишь хмыкнул. В Йорке не бывал, но вряд ли там кормят такой же дрянью и поят той же водянистой гадостью, как здесь. Хотя, конечно, пиво «для своих» было не самым плохим. Тот принял это за одобрение и перешёл к цели разговора:
– А что, если кто-нибудь… поджёг бы их заведение, да и самих их… того… чтобы больше не травили честных англичан своим пойлом и своими лягушками? Вот ты, например. А я тебе за это заплачу. Хорошо заплачу!
Интересно, что для него такое «хорошо»? Но мне эта беседа надоела, и я лишь сказал:
– Вообще-то я здесь по распоряжению подполковника Монктона и не могу заниматься другими делами… А вот если бы ты знал кого-нибудь, кто направлялся бы в Галифакс…
Денег я предлагать не стал, он их не заработал, да и потом этот скупердяй наверняка получит мзду с капитана, который меня возьмёт с собой. Тот задумался и сказал:
– Я поспрошаю. Нужные люди будут позже, поэтому ты немного обожди.
Вечером он меня представил некоему капитану Моррису. Тот заломил непомерную цену за короткий отрезок пути – четыре доллара, но после недолгой торговли согласился на два, «если они испанские», пообещав за это «кормёжку с капитанского стола». Я мог его понять – в монеты по «галифакскому стандарту», по которому чеканили местный эквивалент, добавляли немало меди, а испанские монеты были из чистого серебра.
– Ну что ж, мы уходим завтра, как только забрезжит рассвет, поэтому давайте на борт, – сказал мне капитан Моррис.
Бармен посмотрел на меня с опаской – вдруг я потребую деньги за комнату назад, но я лишь улыбнулся, собрал вещи и проследовал на «Чёрную овцу» – так именовался корабль, не забыв на всякий случай подготовить оружие.
Мы прошли два острова, на каждом из которых я разглядел по батарее из шести пушек, и вошли в огромный залив. Я бывал и в Чарльстоне, и в Балтиморе, и в том же Шедабукту, но то, что я сейчас увидел, напоминало мне Гулливера в стране лилипутов из книги мистера Свифта, настолько эта гавань превосходила все ранее увиденное. Увидев мой интерес, проходивший мимо матрос пояснил:
– Это гавань Шебукту, мистер Джефферсон.
– А я думал, что это Галифакс…
– Галифакс – это город, видите, вон там, далеко, а залив – Шебукту. Я слышал, что это означает «Большая гавань» на языке индейцев.
– А мне рассказывали, что большая гавань – это Шедабукту, откуда мы пришли.