Санкт-Петербург. Варшавский вокзал

И снова утро, снова Варшавский вокзал и поезд «Норд-экспресс», дважды в неделю прибывающий в Санкт-Петербург из Берлина, Парижа и Лондона. Только на этот раз в столицу Российской империи прибыл не германский граф, пионер воздухоплавания и прочая, прочая, прочая, а подвизавшийся в европах талантливый русский инженер и изобретатель Борис Григорьевич Луцкой, как это обычно было в последнее время, не понятый и не принятый у себя на родине.

Конечно, многие его проекты были слишком фантастичны, как, например, предложенный им Российскому военному ведомству в 1900 году четырехколесный «военный самокат» весом 400 килограммов, предназначенный для передвижения скорострельного орудия, 500 патронов и трех человек со скоростью 45–55 верст в час. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

Но все равно такой «самокат» нужно было строить, чтобы испытать идею, отработать конструкцию, выйти на какие-то приемлемые параметры и к началу Первой мировой получить вполне приемлемое самоходное орудие или броневик – смотря по какому пути пошла бы эволюция этой многообещающей технической идеи, будь она реализована при наличии денег и производственных мощностей.

Вместо этого все проекты Луцкого в России были загублены, он остался в Германии, где своим трудом крепил обороноспособность Второго рейха, ибо, будучи техническим директором фирмы «Даймлер», он занимался в том числе и заказами в интересах германских военных. Мало того, с началом Мировой войны немецкое правительство, как подданного Российской империи, посадило его в тюрьму Шпандау, где он и просидел до окончания мировой бойни. Умер Борис Григорьевич в совершенной безвестности где-то в Германии, примерно между 1920 и 1926 годом.

Но в этом варианте истории о талантливом русском инженере не забыли. Автомобилизация всей страны была в числе приоритетных планов императора Михаила и его соратников из будущего. К тому же Фердинанд фон Цеппелин ничего не стоил без Бориса Луцкого, точнее, без его моторов. Ведь дирижабль без надежных, мощных и легких двигателей превращается в обычный воздушный шар, двигающийся по небу по воле ветра.

Кстати, если на флоте и железных дорогах вне конкуренции должны были быть новые двигатели Тринклера, то пятый океан предполагалась покорять исключительно бензиновыми моторами, ибо, сколько ни мучились при советской власти конструкторы, пытаясь разместить дизель на самолете, из этой затеи так ничего и не вышло.

Приглашение о сотрудничестве было послано от имени… Густава Тринклера, с которым Луцкой был шапочно знаком. Встречали его по уже отработанной схеме. Но только козырной картой в этом случае оказался не прославленный каперанг фон Эссен, как в случае с Цеппелином, а транспорт, на котором инженера доставили в гостиницу, чтобы он привел себя в порядок с дороги. Автомобиль «Тигр» произвел на Луцкого такое же глубокое впечатление, как, например, на Циолковского бы старт космического корабля «Союз». Вершина совершенства и предел комфорта.

Правда, на данном конкретном автомобиле стоял 150-сильный турбодизель, но Луцкому этого пока говорить не собирались. Карбюраторные двигатели, при всей своей повышенной пожароопасности и требовательности к антидетонационным свойствам топлива, все же обладали меньшим весом при той же мощности, большей надежностью, а для их создания потребуется меньше дефицитного на данный момент алюминия.

За время поездки от вокзала до гостиницы инженер Луцкой полностью созрел для серьезного разговора, и сразу после того, как он оставил чемоданы в номере, был готов приступить к беседе. Но ему сказали, что Густав Васильевич сейчас занят, а пока следует привести себя в порядок, пообедать в гостиничном ресторане. За ним заедут и отвезут в место, где состоится беседа. Луцкому намекнули, что помимо инженера Тринклера с ним желали бы побеседовать и иные заинтересованные лица.

Так все и вышло. Едва Борис Григорьевич вышел из зала ресторана, как к нему подошел тот же молодой человек, который встретил его на вокзале, и предложил пройти к машине. Из гостиницы Луцкого отвезли в Новую Голландию (ну не питерский он был человек, и по своей наивности даже не догадывался – куда приехал), где в одном из кабинетов особого технического бюро, работающего под крышей ГУГБ, его уже ждали заинтересованные лица. Нет, императора Михаила на этот раз не было. Все же прибыл не германский граф, а отечественный инженер. Но из-за этого состав собравшихся все же нельзя было считать менее представительным.

Там присутствовал Густав Васильевич Тринклер, в чем-то его конкурент, в чем-то соратник, который в процессе работы должен был поделиться частью своих наработок. Присутствовал и «добрый дедушка» Александр Васильевич Тамбовцев, от одного имени которого очень многих начинало трясти. Его заботой должна была стать борьба с промышленным шпионажем и саботажем. Были там и представители заказчика – генерал-майор Бережной, – в данном случае в качестве личного представителя императора, и подполковник Маниковский – от ГАУ. Это – на тот случай, если Луцкой действительно предложит проект транспорта, пригодного для перевозки артиллерии. Там же находился Александр Михайлович Романов, он же ВКАМ, он же Сандро – единственный человек среди Романовых, имеющий коммерческую жилку и беззастенчиво пользующийся своим положением. Он должен был обеспечить развертывание массового производства навороченных гражданских авто, чтобы за счет прибыли от их реализации обеспечить финансирование дальнейших научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Направление, в котором работал Тринклер, для этого не годилось. Сверхмощные судовые дизели – товар штучный и слишком завязанный на обороноспособность Российской империи, а потому секретный. Автомобили, как статусные для высших классов, так и массовые для простых обывателей, куда лучше подходили для того, чтобы совмещать процесс автомобилизации с получением сверхприбылей. И именно великий князь начал разговор, взяв сразу быка за рога.

– Рад вас видеть, господин Луцкой, – приветствовал он изобретателя, – я понял, что вы приняли наше предложение. Чтобы вам сразу было понятно – скажу, что речь пойдет о финансируемой казной организации крупной автомотостроительной компании, в которой вы будете и главным конструктором, и техническим директором, ну а я – коммерческим директором. Присутствующие здесь господа военные являются отчасти представителями заказчика, а отчасти техническими консультантами. Господин Тринклер, как ваш коллега, поделится некоторыми наработками, а господин Тамбовцев, про которого вы наверняка уже слышали, сделает так, чтобы в ваши дела в пределах Российской империи никто не посмел влезать. Если мы договоримся, то вы об этом не пожалеете, ибо за ваши идеи и ваш конструкторский талант вам будет причитаться двадцать процентов паев этого предприятия. Даже я, как коммерческий директор, буду иметь всего десять процентов паев. Еще двадцать процентов будут принадлежать эскадре адмирала Ларионова, а остальные пятьдесят процентов плюс один пай – находиться в собственности государя, финансирующего всю эту затею и имеющего в ней контрольный пакет.

– Извините, господа, – ошеломленно произнес Луцкой, – я, видимо, не совсем вас понял – о чем, собственно, идет речь? То ли о моих разработках в области строительства новых автомобилей и моторов для них, или же об организации компании по их выпуску?

– В общем-то, о том и другом, – улыбнулся Тамбовцев, – и в первую очередь о разработке нескольких типов автомобилей основных классов. Это – легковая автомашина для быстрых поездок по хорошим дорогам. Потом – такая же легковая автомашина, но способная со значительно меньшей скоростью перевозить людей по нашему российскому бездорожью и при этом не ломаться. Далее – грузовики с грузоподъемностью пятьдесят и сто пудов, способные перевозить этот груз даже во время распутицы. Грузовики и легковые автомашины для бездорожья будут производиться не только для гражданских потребителей, но и для нашей армии. Поймите – эти машины и их моторы будут нужны нам не в единственном экземпляре, и даже не десятками и сотнями. Их нужно строить десятками и сотнями тысяч штук, что подразумевает под собой мощную и разветвленную промышленную базу. Теперь вам все понятно?

– Теперь понятно, господин Тамбовцев, – Луцкой кивнул и вытер пот со лба. – Но я полагаю, что все же лучше оформить все сказанное здесь на бумаге. Как вы полагаете, будет ли к завтрашнему дню готов черновик контракта, в котором распишут права и обязанности всех участвующих в этом деле сторон?