Веселость Софи испарилась без следа.
— Кто тебя тянул за язык говорить, что я еду во Францию? — простонала она.
— Ну, прости. Я не знала, что это секрет. В любом случае, Франция — большая страна.
Софи удалось взять себя в руки.
— Ну да. Извини. Что-то мне изменило чувство юмора. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом Бене Саутвелле…
— Да все я о нем знаю, он целуется, как рыба…
— Есть еще кое-что…
— Думаешь, я не в курсе, что он влюблен в тебя до безумия? И мне обидно, что такой красавец бегает за тобой. Кстати, Дональд из «36,6» поедет на мои музыкальные курсы. Я его узнала, хотя в прошлом году он был ниже сантиметров на тридцать.
— Ханна, деточка…
Мама всегда говорит таким заискивающим голосом, когда хочет сообщить мне что-нибудь плохое. Я только что упаковала вещи, сложила пюпитр и проверила, не забыла ли набор карандашей с резинками с другой стороны — обычное требование любого музыкального курса. Дирижеры обожают измываться над ребятами, у которых нет с собой такого карандаша.
— Ханна? — снова раздался мамин голос. — Нам надо кое-что уладить. Ты не можешь спуститься, дорогая?
Я медленно сошла вниз и прислонилась к перилам.
— Что?
— Не говори «что», Ханна.
— Что нам надо уладить?
— Тебя ведь надо подвезти завтра утром на курсы?
— А чего там улаживать? Ты же отвезешь меня?
— Ну… Видишь ли, я не сообразила, что ты начинаешь в четверг и, к сожалению, у меня встреча…
— Мама! Ты же обещала! Ну, отмени встречу. Скажи, что у тебя есть дела поважнее. И это не будет отговоркой.
— К сожалению, это довольно важная встреча.