— От каких? — резко спросила она.

— Например, от степени моей полезности.

Она посмотрела на него, как мангуст на змею.

— Я не вижу, чем вы можете быть мне полезным.

— В самом деле? — Стик продолжал уплетать, как ни в чем не бывало. — Что ж, жаль. Ведь Майк в конце концов найдет документ Катей, который ищете и вы. Я знаю все, мисс Ямамото, все и обо всем. Майк мне вчера многое рассказал. Как видите, он мне доверяет.

Он подцепил последний кусок.

— Я даже знаю, что он думает о вас. Он собирается взять меня с собой, когда отправится за документом. Меня, а не вас, поскольку вам он не доверяет.

— И, как я полагаю, вы можете исправить это? — прямо спросила Элиан.

— Вполне вероятно.

— Ведь Майкл ваш друг, Стик. Вы собираетесь его предать, почему?

— Я собираюсь предать Майка? Разве я говорил о предательстве? — Стик напрягся, произнося эти слова.

— Мне так показалось.

— Все имеет цену, мисс Ямамото. По крайней мере, все ловкие люди имеют цену. Какова ваша?

— Я не стану отвечать на подобные вопросы.

— Я хочу знать, на кого вы работаете? На вашего отца? На Масаси Таки? На вашу мать Митико? Я никогда не поверю, что Нобуо Ямамото связался с кланом Таки-гуми. Ведь вы не из якудзы, не так ли?

— Нет, — ответила Элиан, — не из якудзы. Внезапно она почувствовала смертельную усталость. Довольно лжи. Она измучена бесконечным нагромождением вранья, она устала жить в зыбком мире неправды, где каждое слово, каждый шаг может выдать ее с головой. Она устала от этого вечного страха разоблачения. Она устала нести бремя многочисленных масок. Элиан беспомощно посмотрела на Стика. Она хотела сейчас только одного — освободиться от лжи. Стик, заметив ее замешательство, мягко спросил:

— Кто вы? Скажите мне.

Элиан посмотрела в широкое окно кафе. Толпы пешеходов внизу заполонили теперь не только тротуары, но и проезжую часть улицы. О, как ей хотелось превратиться в одну из бесчисленных покупательниц, снующих по лавкам. На улице начинался дождь. Элиан захотелось ощутить лицом прикосновение его капель, захотелось почувствовать, что она еще жива. Но это было невозможно. У меня нет выхода, в тоске подумала Элиан. Она не могла больше лгать человеку, которому желала лишь добра и которого, возможно, успела полюбить. Но она не могла и сказать правду. Маска приросла к ее лицу. Элиан в отчаянии повернулась к Харуме.

— Я уже давно не думала о себе как об Элиан Ямамото, — сказала она. — Я не знаю, что значит быть Элиан Ямамото. Я тоскую по самой себе, по своему истинному лицу.

— Так что же мешает вам открыть его? — спросил Стик.