— Вот вы, — раздается изысканный женский голос, — босоногий молодой человек в… — она медлит, подбирая правильный эпитет для того, что скрыто под коркой грязи, — красном спортивном костюме. Подойдите сюда, пожалуйста. Я бы хотела поговорить с вами.
Кремень не понимает, что это о нем (в красном?..), пока не чувствует на себе тяжести окружающих взглядов. Он пытается вертеться, уворачиваться, финтить, но уже поздно. Десяток услужливых лап хватает его. Он уклоняется, ветхая ткань рвется, но руки держат его за плоть. Он кусает, пинает, бьет куда ни попадя. Тщетно. В борьбе он не издает ни звука. В конце концов его, все еще извивающегося, протаскивают через невидимую линию, разделяющую миры столь же верно, сколь непреодолимый забор меж Брунглями и остальными двадцатью двумя ЗСТ.
Его обволакивает запах корицы, охранник прикладывает сзади к шее что-то металлическое и холодное. Такое впечатление, что все клетки мозга вспыхивают одновременно, и тут опускается тьма.
Трое людей выдают свое присутствие очнувшемуся Кремню с помощью запахов, вытесняемого воздуха, голосов и четвертого неуловимого чувства — он его всегда определял как «ощущение жизни».
Сзади — крупный мужчина, дыхание его затруднено, причиной чего, без сомнения, служит запах, издаваемый Кремнем. Должно быть, это охранник. Слева — человек пониже (женщина?), пахнет цветами. (Кремень однажды нюхал цветок.)
Впереди — мужчина за столом.
Кремень не ощущает никаких последствий применения того, что к нему применили, если полная дезориентация таковым не является. Он не имеет понятия, почему его сюда притащили, и желает лишь вернуться к знакомым опасностям Брунглей.
Но он понимает, что просто так его не отпустят.
— Этот человек задаст вам несколько вопросов. — У женщины самый приятный из всех слышанных Кремнем голосов. — Когда вы ответите на все, я задам вам еще один. Хорошо?
Кремень кивает; похоже, у него нет выбора.
— Ваше имя? — спрашивает сотрудник Иммиграционной службы.
— Кремень.
— Это полное имя?
— Так все меня называют.
(Невыносимая, раскаленная добела боль — оборвашке, пойманному, когда он подглядывал, как кромсали труп, вырвали глаза. Он даже не вскрикнул, нет, отсюда — Кремень.)
— Место рождения?
— Вот эта самая куча говна. Где еще?
— Родители?
— Что это?
— Возраст?