– Позвоните в службу опеки, – стонет мама, уткнувшись лицом в подушку. – Здесь есть мальчик, его нужно отдать в другую семью.

– Мам, я не шучу. Вставай! Это нужно, поверь мне.

– Что, уже показался африканский берег?

– Лучше! – Он сияет.

– Надеюсь. Ради твоего же блага, молодой человек. Кстати, я тебе говорила, у тебя папина улыбка.

– Ты постоянно мне это говоришь, но тут ты неправа. Это не его улыбка. Это моя улыбка.

Майлс поддерживает маму, когда они идут по коридору (хотя он и подозревает, что она отчасти притворяется), помогает ей подняться на палубу и подойти к ограждению. Амихан протягивает ему бинокль, но в этом нет необходимости, они так близко.

Перед ними простирается океан, такой огромный, что виден изгиб земной поверхности, горизонт искривляется.

– О господи! – бормочет мама. – Море по-прежнему здесь. Где мы его и оставили.

– Не это! Прояви немножко терпения! – В глубинах прячутся чудовища, другие измерения, а иногда и целые семейства. Но там есть и что-то хорошее.

– Помнишь, как твой папа заставлял нас смотреть на закаты? Все мы лежали на земле и смотрели, как солнце скользит за горизонт.

– А потом мы вскакивали на ноги, чтобы увидеть заход солнца во второй раз. Два по цене одного.

– На что я смотрю?

Они смотрят на море, и вдруг поверхность воды разрезает плавник, невероятно высокий.

– Это акула?

– Нет. И не дельфин.

– О господи! – восклицает мама.

– Киты-убийцы, – выпаливает Майлс. – Знаешь, почему их так называют? Потому что они убивают китов. И акул. Подныривают прямо под брюхо большим белым акулам и выгрызают им печень!

– Они убивают больших белых акул?

Косатка поднимает голову над гребнем волны – бело-черную, как панда. На белом золотистый налет. Наверное, какие-то водоросли. Косатка выписывает в воздухе изящную дугу и снова ныряет. Другой плавник вспарывает воду позади нее, затем третий, прямо рядом с бортом корабля.