Они уже часов восемь бродили по переходам, то приближаясь к поверхности, то углубляясь к самому, казалось, аду. Несколько раз дорогу им преграждали каменные завалы. Несколько раз коридоры приводили к воде, в которую они не решались ступить. Приходилось возвращаться и искать другие проходы. Несколько раз на дороге им попадались белеющие в темноте скелеты в лохмотьях одежды. Наверное, таких же, как они, беглецов, сгинувших в этих катакомбах без еды и питья. Теперь понятно, отчего караул в тюрьме был таким слабым. Даже удачный побег не гарантировал свободы.

Один раз они услышали пение и ритмичный стук обрядовых барабанов. Велев Агильяру не сходить с места, Ромка лег на живот и прополз вперед саженей двадцать. Коридор привел его к небольшому, едва освещенному жаровнями залу с бассейном в центре. Жрецы в черных накидках с капюшонами стояли вокруг и тянули заунывную мелодию. Голые служки подтаскивали к бортику плетеные корзины. С натугой опрокидывали их через борт и высыпали… человеческие руки и ноги. В ответ на каждую новую порцию жертвенного мяса за каменными стенками раздавалось сочное чавканье.

Стараясь даже не думать, что за чудовищу молились эти жрецы, Ромка поспешил обратно, сбивая локти и колени о жесткий камень. На поиски обходного пути беглецам потребовалось около часа.

— Дон Рамон, — раздался сзади слабый шепот. — Давайте отдохнем, я больше не могу.

— Дон Херонимо, вы видели, что случилось с теми, кто пытался отдыхать в этих ужасных местах? — прошипел в ответ Ромка, намекая на виденные скелеты.

— Но я правда больше не могу.

— Ладно, посидите тут пока, а я схожу вперед, разведаю, как и что.

— А если вы заблудитесь и не сможете вернуться? — в голосе старика прозвучал неподдельный ужас.

— Да полно вам, сеньор, — усмехнулся Ромка. — Это не в моих интересах.

Больше не слушая возражений Агильяра, он углубился под темные своды.

Сначала Ромка решил пройти пятьсот шагов и вернуться той же дорогой, но не обнаружил и намека на выход. Тогда дал себе разрешение еще на тысячу. На шестьсот втором шаге коридор пошел вверх, но на восемьсот двадцать втором закончился обвалом.

— Проклятые мешики, — вслух ругнулся Ромка. — Понакопали ходов. Гуще, чем в московских подземельях, ей-богу. — Молодой человек поежился, вспоминая огромных крыс в подземном ходу, идущем от Кремля на берег Неглинной реки.

До его слуха донесся едва различимый гул, схожий с пушечным выстрелом. Сначала он принял его за морок, но, прислушавшись, уловил еще один. Неужели там, наверху, испанцы штурмуют Мешико? А он подыхает тут, как крыса?! Ромка начал отваливать тяжелые камни. Через двадцать минут, вымотавшись и обломав все ногти, он присел отдохнуть на крупный булыжник.

— А какого, собственно, черта? — спросил он себя, опять-таки вслух. — Что это я тут один надрываюсь?

Поднявшись на ноги, он двинулся в обратном направлении, едва опираясь на стену кончиками пальцев. Агильяра он нашел, вернее, нащупал, на том самом месте, где оставил. Монах сладко дрых, завернувшись в свою рванину.

— Дон Херонимо, просыпайтесь, — потряс молодой человек костлявое плечо.

Испанец вскочил как ужаленный, сдавленно пискнул и зашарил в темноте руками.

— Сеньор Агильяр, сеньор Агильяр, — успокаивающе заворковал Ромка. — Успокойтесь, это я, дон Рамон де Вилья. Кажется, выход найден.

— Выход, выход, — забормотал бывший монах. — Выход! Где? Пойдемте же скорее! — Голос и движения пожилого испанца приобрели осмысленность.

— Конечно, пойдемте, — ответил Ромка, помогая францисканцу подняться. — Только есть одна незадача.