— Поберёг бы силы, пригодятся! — Заметил Аграил, — Кормят не так часто, между прочим. Сейчас сожгёшь себя и всё…
— Пофиг, — Ответил, тяжело переводя дыхания и начиная приседать, — Не хотелось бы здесь вообще задерживаться. Мне нельзя.
— Оптимист, — Хмыкнул демон, и замолчал.
Через какое‑то время, порядком запыхавшись и чувствуя приятную усталость во всём теле, привалился к стене передохнуть. Ни одного сообщения про поднятие параметров так и не всплыло, но я не терял надежды. Не хватало чего‑нибудь тяжелого, для увеличения нагрузок. С каким‑то нервным весельем подумал про себя, а не попросить ли Аграила, чтобы позволил себя поподнимать…
Размышления прервал шум снаружи, из коридора. Послышался приближающийся цокот каблучков и женские голоса. По стенам забегали блики. Я скосил глаза в сторону, где, судя по звукам, находился демон, и в который уже раз за день вздрогнул. Хотя, пора бы привыкнуть уже. В неверных голубоватых отблесках нечеловеческая внешность Аграила выглядела поистине инфернально, достойно лучшего и самого страшного из фильмов ужасов той, покинутой реальности…
Повернулся к тюремщицам, которые уже успели дойти до камеры и отпереть решётку. Одна сделала недвусмысленный жест рукой с зажатым в ней хлыстом. За мной пришли.
Очень не хотелось это делать — покидать тёмную уютную камеру и идти выполнять прихоти этих ненормальных садисток… И, что вдвойне обидно — каких‑то голимых компьютерных персонажей, не людей даже… Но — наверняка у них был способ выковырять меня наружу, потому встал и направился к выходу. И там, вроде бы случайно запнувшись, бросился на одну из эльфиек.
Что и как произошло, так и не успел понять: всё вокруг завертелось, замелькало, и окончилось невыносимой болью. Спустя всего какую‑то пару мгновений я лежал на полу, а Баба сидела на мне верхом, глубоко вонзив острые коготки и полосуя кожу, при этом, что‑то нежно приговаривая, тихонько, почти шёпотом. Какие там нафиг пыточных дел мастера, если мне уже после этой невинной забавы «слабой» женщины хотелось сдохнуть… Грёбаная глушилка ощущений всё не включалась, по её мнению, воздействие было ещё слишком слабым.
Вторая тюремщица, та, что осталась не у дел и стояла в сторонке, негромко и сердито буркнула что‑то, что — я то ли не расслышал, то ли не смог перевести. Правда, последнее вряд ли — по идее, игрок должен понимать любую речь в игре. Оседлавшая меня разочарованно вздохнула и я тут же почувствовал особо сильный приступ боли; зато, после него всё тут же прекратилось. Мучительница одним ловким движением поднялась с моей спины, вновь возвращая свободу движений. Видимо, по времени эльфийки были ограничены, и спешили меня куда‑то доставить… Твари. Уверен, не будь этого, развлечение так быстро не закончилось бы. Мурчащий голосок царапавшей меня так и стоял в ушах. Она получала в процессе немалое удовольствие, это было ясно.
Уже послушно я встал на ноги и пошёл по коридору, навстречу своей судьбе. В голове носились вихри мыслей, к случаю вдруг вспомнилось всё прочитанное когда‑то про концлагеря второй мировой. В конце концов, предки же и не такое переносили. И не понарошку, с возможностью переродиться полностью здоровым, да при наличии заклинаний исцеления, восстанавливающих любые повреждения. Тогда всё было насовсем и серьёзно. Аж предёрнуло, только представил. И одновременно, как‑то стало чуть легче. Простите меня, что жалуюсь на судьбу и жалею себя, больше не буду. Не имею права — куда моим мучениям до ваших…
А что касаемо тюремщиц… Всплыла в сознании и одна конкретная статейка, про надзирательниц нацистских лагерей. Вот те действительно были редкостные мрази, куда до них конвоирующим меня, да и всем остальным тут… Кстати, спасибо разработчикам или генератору локаций — в тюрьме, вроде бы, только мужчины. Мне было бы очень тяжело смотреть, как издеваются над женщинами, пусть даже и компьютерными персонажами. Хотя, думается, уже совсем скоро, когда за меня наконец всерьёз возьмутся, будет всё равно: кто, что, да с кем вытворяет.
И ещё одна мысль не давала мне покоя что тогда, что сейчас — ведь многие из отличившихся своими зверствами во время войны так и остались ненаказанными. Из работниц концлагерей, те, которые не были повешены сразу, почти все были освобождены досрочно, так и не отсидев положенные сроки. Для примера, осуждённая на пожизненное Ильза Кох, известная как «Фрау Абажур» и «Бухенвальдская Ведьма», проведя за решёткой всего несколько лет, была освобождена комендантом американской оккупационной зоны. Если бы не протест общественности, из‑за которого женщину вновь арестовали, так и гуляла бы на свободе. Причём, Ильзе не повезло, с нею правосудие всё же сработало. А многие её коллеги разменяли аж девятый десяток, окончив свои дни в кругу любящих детей и внуков, в Германии или в Америке… Та же Герта Оберхойзер, врач — хирург, участвовавшая в бесчеловечных экспериментах над заключёнными в лагере Равенсбрюк (где содержались женщины), несмотря на изначальный срок в двадцать лет, вышла на свободу уже в пятьдесят втором. И, какой кошмар, когда её, работающую в госпитале иоаннитов, узнала одна из бывших узниц лагеря, её уволили, а после не дали вести частную практику и вообще заниматься медициной. Причём, тут снова наблюдается какое‑то подобие справедливости: женщина, хоть и умерла на свободе и дожила до старости, но всё‑таки не совсем спокойно, её ещё долго преследовали. А японские врачи, ставившие опыты над военнопленными, и советскими в том числе?.. Сиро Исии, командовавший печально знаменитым Отрядом 731, получил иммунитет от американцев в обмен на данные об исследованиях биологического оружия. А «Ангел Смерти из Освенцима», Йозеф Менгеле, утонувший в семьдесят девятом году, во время купания, в Бразилии?..
Нет, что ни говори, справедливость — очень эфемерная вещь. Единственный путь её добиться — сделать всё самому. Так было раньше, примеры на лицо, и так будет всегда. Здесь же, в мире меча и магии, вообще нет ни судов, ни милиции, создающих хотя бы мираж защищённости. Тут прав тот, кто сильнее, он и есть правосудие. И что‑то мне подсказывает, что когда я, наконец, выйду на свободу, обязательно разнесу тут всё, камня на камне не оставлю…
От неуместных философских размышлений к грубой действительности вернул грубый толчок в спину. Видимо, разыгрывался самый «благоприятный», по рассказам Аграила, вариант — тюремщицы привели меня в какие‑то покои, с огромной двуспальной кроватью посередине, скрытой за балдахином, втолкнули в дверь, заставив встать на колени, и удалились. Оставив один на один с той самой Бабой, что распоряжалась и командовала, когда меня приволокли пауки.
Эльфийка была прекрасна, несмотря на чуть бледный цвет кожи и торчащие уши. Длинные стройные ноги, обутые в обтягивающие сапоги на острых каблучках; короткая не то юбка, не то набедренная повязка, в виде полукруга, практически открывающая бёдра с боков; рельефный обнажённый животик; обтягивающий корсет, подчёркивающий формы великолепной высокой груди; наконец, практически идеальное личико, обрамлённое гривой пышных волос, с чуть раскосыми глазами, тонким точёным ротиком, острым подбородком и чуть впалыми щеками, придающими выражению какую‑то особенную женственность. И холодный взгляд убийцы из под изогнутых бровей, буквально пронизывающий насквозь.
Медленно и соблазнительно вышагивая, Баба направилась ко мне. Остановилась в двух шагах, облизнула губки, и томно произнесла, чуть хрипловатым и очень сексуальным голосом:
— Раб, твоя дальнейшая судьба зависит только от тебя. Сможешь меня ублажить — будет легче. Нет — пеняй на себя, у нас великолепный пыточных дел мастер…
Просто молчу в ответ. Если честно, у меня уже порядочное время не было женщины, как‑то не до того было, и я бы не отказался кого‑нибудь «поублажать». Но то, что мой сокамерник рассказал про специфические пристрастия подземных воительниц… Ну его нафиг.
— Так что, раб, работай. — Продолжала тем временем Баба, — Для начала, лижи мои сапоги. Я жду.
Сделала ещё шаг ко мне, так, что я почувствовал исходящий от неё весьма будоражащий аромат. Пробежался глазами по прелестной и такой желанной фигурке, с низу до верху, задерживаясь на каждой выпуклости и впадинке. В другой ситуации, при других обстоятельствах, такая женщина была бы пределом мечтаний. Но когда наши взгляды встретились, всего аж передёрнуло — такая непроглядная чернота таилась на дне нечеловеческих зрачков. Всё обаяние вмиг слетело, а желание пропало. Сознавая, что шансов против воительницы нет — вряд ли нас оставили бы наедине, если бы сомневались в том, что она может со мной справиться, да и давешний инцидент припоминался — я просто смачно плюнул ей прямо в лицо. Со школы довольно метко это делал, а на такой дистанции промахнуться было довольно сложно.