Аманда

Я сижу в какой-то частной военной клинике. У Томаса уже три часа идёт операция. Пуля попала не в сердце, слава богу. Но задела что-то другое. Несколько раз ко мне подходила медсестра. Предлагала оставить номер телефона и пойти домой. Она позвонит, как будет информация, но я отказывалась. Ведь телефона у меня снова нет. Так же как и документов. Меня пустили-то только потому, что Кевин показал свои корочки. Он меня и привёз сюда. Мы ехали вслед за скорой.

Верчу в руках бархатную коробочку. Я так и не открыла её. Жду, когда Томас очнётся и сделает предложение, как надо. И я соглашусь, обязательно соглашусь.

Из реанимации начинают выходить врачи. Глазами ищу того, кто может мне хоть что-то рассказать. И вижу знакомое лицо. Я помню её. Это Стейси. Уилсон говорил, что она врач. Бегу к ней.

— Привет! — нервно здороваюсь я, — Не знаю, помнишь ты меня или нет, я Аманда Чейз. Мы как-то играли в пейнтбол с тобой, Диком и Томасом.

— Я помню тебя, Аманда, — проговаривает она, разглядывая меня.

— Хорошо, скажи, пожалуйста, как там Том? — я нервничаю. Потому что очень боюсь услышать, что его больше нет.

— Пойдём со мной, — и меня прошибает этот её взгляд. Он такой жалостливый, грустный.

— Он умер да? — сердце сжимается внутри грудной клетки, мне не хватает воздуха. Дышу носом, но получается рвано. Чёртовы слёзы снова текут по щекам.

— Эй, успокойся! — тормошит за плечо Стейси, — Он жив, просто его ввели в искусственную кому. Пойдём в кабинет. Тебе нужно промыть рану и льда приложить. Почему медсестра этого не сделала, чёрт их побрал! — ругается она, — Да и успокоительное тебе не помешает.

Всхлипывая, иду следом. Жив. Томас жив. «Конечно, жив, Аманда! Он же такой огромный, сильный и непробиваемый. Он обязательно выкарабкается. Ведь совсем скоро его будут называть папой.»- успокаиваю я себя, поглаживая живот. Самое главное, чтобы мама тоже всё это выдержала.

— Садись на кушетку, — говорит женщина, когда мы заходим в кабинет.

В помещении уютно. Светло-бежевые стены, а не былые, как в других медицинских учреждениях. Картины. Стол завален какими-то медицинскими картами, рентгенами. И на всём этом хаусе стоит пол-литровая кружка с недопитым и наверняка уже холодным кофе. Присаживаюсь на кушетку. Руки дрожат, да и внутри лёгкий мандраж.

— Итак, — подкатывается ко мне на стуле Стейси. Рядышком небольшая тележка с какими-то пузырьками, ваткой и шприцем, — Не хило тебе досталось, — промачивает ссадину на губе антисептиком. Морщусь, щиплет адски. Затем мажет мазью, чувствую холодок на губе и ощущение будто она немеет, — Это обезбол, — объясняет женщина, — Через пару дней губа будет как новая. А щеку придётся ещё несколько недель скрывать под тоналкой! Дам тебе средство, будешь мазать два раза в день. Утром и вечером. Поняла меня? — киваю. Она убирает использованную ватку, открывает скляночку и набирает в шприц раствор. Я дёргаюсь, — Тихо. Это всего лишь успокоительное.

— А его при беременности можно? — интересуюсь я.

— Оу… — удивлённо смотрит она на меня, однако шприц с раствором кладёт на столик, — Сколько недель?

— Четыре.

— Уилсон? — киваю, — Он знает?

— Нет, я сама только сегодня утром узнала. Не успела сказать.

— Тогда это будет отличная мотивация для него встать, — искренне улыбается она.