Спустила ноги с кровати, втиснула их в холодные, словно пара лягушат домашние туфли.

Покачиваясь от недавнего сна, зажгла одинокую свечу в медном, высоком подсвечнике и вышла из комнаты тихонько прикрыв за собой дверь.

Дом спал, но было такое ощущение, что он неясно что-то бормотал во сне. Изредка всхрапывал заставляя трещать сухие бревна стен. Ворочался издавая пугающие звуки где-то там на чердаке.

Деревянные ступеньки хрипло и недовольно запели под моими ногами. Причудливые, почти живые тени заплясали на потолке, запутались в хрустальных висюльках массивной и пыльной люстры.

Камин в гостинной почти погас и редкие угольки смотрели на меня красными глазами из его чернильно-черного жерла.

Портрет над камином тоже зиял темным провалом. Сейчас он походил на знаменитую картину Малевича"Черный Квадрат", такой же бархатно-безнадежный и равнодушный, словно вселенная.

Я подкинула дров в почти потухший камин, подождала когда огонь ярко разгорится, с жадностью и аппетитом пожирая березовые поленья.

В гостиной стало почти светло и уютно. Я села за круглый стол, который словно остров нерушимой надежды стоял посредине огромной комнаты.

— Эй, Агафья Платоновна, вы тоже еще спите? — хрипло и простуженно спросила я у тишины.

Исполинский, черный квадрат мрачно поглощал отблески огня и на мой вопрс не реагировал.

Я усмехнулась, вот наверное потихоньку схожу с ума. Разговариваю с бездушным предметом. Но мне нужен был совет, а посоветоваться в этом мире мне было не с кем.

— Агафья Платоновна, у меня появилась возможность открыть зарядную станцию в"Сладких Хрящиках", Но оборудование наверное стоит бешеных денег, а еще всякие бюрократические подножки найдутся. Я конечно точно не знаю, но вот сердцем чувствую, что все не так просто. Что бы нам Беркутова переплюнуть, надо ремонт в трактире делать, пристройку, забор новый. Денег у меня не хватит. Занять? Да кто же мне в займы то даст? — я горестно вздохнула и подперла щеку рукой.

Свеча на столе неожиданно затрещала. Заплясало, затрепыхалось пламя оранжевым слабеньким мотыльком. Мотылек расправил крылья, вырос прямо на моих глазах и ярко осветил пространство вокруг.

Я бросила взгляд на портрет и вздрогнула.

Агафья Платоновна зевая сидела за столом и попровляла фитиль у оплавленной и почти сгоревшей свечи. Под ее пальцами порхал оранжевый близнец моего мотылька.

Тихого вскрика я все же сдержать не смогла, хотя и ожидала нечто подобное.

Неторопясь, степенно встала с жесткого стула и подошла ближе к картине.

Агафья Платоновна бросила возиться со свечой и посмотрела на меня, сладко зевая и прикрывая рот кончиком шали с шелковой, зеленой бахромой. Затем она поманила меня пальцем поближе и молча нагнулась, исчезнув из моего поля зрения на несколько секунд. Выпрямилась, опираясь на стол одной рукой, в другой она держала банку.

Обыкновенная трехлитровая банка, блестела зеленовато-прозрачными, стеклянными боками на которых плясали оранжево-желтые отблески и отражалась сама Агафья Платоновна.

Жещина поставила банку на стол и беззвучно постучала ноготком по ее пузатому боку.