«Быть может, я сдался слишком рано? Быть может, и моя история еще не окончена?» — в глазах надвига загорелась решимость. Поднявшись, он кивнул самому себе. – «Дав мне прощение, ты, сама того не ведая, освободила мне дорогу.

Так что придется мне еще немного за тебя побороться, Адиалия Ленгро. Ради собственного душевного спокойствия». 

* * *  

Как она могла его простить?! – возмущенно всплеснула руками Судьба, отворачиваясь от колодца миров. – После всего, что он сделал!

Змей с усмешкой наблюдал за ее метаниями.

– Для того, чтобы простить, нужно понять.

– Но как же это? – на Судьбу было жалко смотреть. – Надвиг причинил ей столько боли. У нее что, совсем гордости нет?

– Порою, мы раним, любя. И дочь осознала это.

– О чем ты? Не понимаю.

– Чтобы не говорил надвиг о причинах своих преступлений, единственной верной остается любовь, преданная, как ему тогда казалось, а от того требующая отмщения.

– Это уязвленное самолюбие и ничего больше, – упрямо поджала губы Судьба.

– Не забывай, что любовь тоже бывает разной. – Задумчиво прищурился Змей. – Но, так или иначе, а для мира исчезла еще одна угроза.

– Что ты хочешь сказать?

– Кэссандр отказался от своих планов.

– Но откуда ты это знаешь? И почему отказался?

– Надвиг решил побороться. Исправить прошлые ошибки. Но он понимает, что это не удастся, если не отказаться от этих безумных планов по завоеванию власти.

Если честно, – поморщилась Судьба, – не понимаю, как они ему вообще в голову пришли. Вроде бы умный мужик, а все туда же – власть над миром ему подавай.

– Одиночество, моя милая. Причиной всем подобным злодеяниям чаще всего становится одиночество. И попытка заглушить чувство вины. – Прошелестел Змей.

– Такие, как этот надвиг, мук совести по определению не испытывают, – хмуро заметила его собеседница, вновь склонившись над колодцем, в котором отображался сидящий в напряженной позе Кэссандр. Внезапно он резко встал и, кивнув своим мыслям, исчез в свечении телепорта.

– И все же… ставлю на твоего Александрия. – Тряхнула головой Судьба.