Спасибо двери, которая не скрипнула, когда я выходила на лестницу. Голоса стали громче.

— Говори тише, она может проснуться, — услышала я предостережение Филиппа.

— Ты должен сегодня же вернуть ее обратно.

Говорящий был зол, как поняла по интонации и стальным ноткам. Слова чеканил, и голос его не слушался, говорить тише не получалось.

— Я никому и ничего не должен! — Филипп не уступал ему в упрямстве. Я прямо представила, какое сейчас у него надменное выражение лица. — Забыл, с кем разговариваешь?

— Ты нарушаешь закон, — настаивал собеседник.

— Ей необходимо восстановить силы. Передай главе, что мы пробудем здесь два дня.

— А чего ты с ней возишься? — в голосе мужчины появилась подозрительность. — С каких это пор тебя волнует состояние жертвы?

Меня передернуло от этого слова. Опять вспомнила свой сон. О чем хотел предупредить меня Виталя?

— Повторяю, — медленно процедил Филипп, и прозвучало это угрожающе, — не нужно мне указывать, как поступать. Через два дня я верну ее, и процедура продолжится…

Вот, значит, как он решил? Два дня меня подпитывать свежим воздухом и волей, чтобы потом опять заточить в подземелье и вытягивать жизненные соки?

Силы оставили меня, и я с трудом вернулась в кровать. В голове лихорадочно бились мысли — что предпринять, как выпутаться из всего этого? Помогать мне никто не собирается, это я сейчас отчетливо поняла. Все манипуляции Филиппа были нацелены на продление пытки, на извлечение еще большей выгоды из моего организма. Я понимала, что собираются меня медленно убивать. Если я не воспользуюсь возможностью бежать сейчас, другая уже вряд ли представится. Но для того, чтобы бежать, нужно окрепнуть. В теперешнем состоянии я не смогу пройти и нескольких метров в заснеженном лесу. О том, как буду выбираться из леса, я предпочла не думать. В конце концов, не вижу разницы между замерзнуть в лесу и сгнить заживо в неволе, крутя ненавистные палочки. Первое даже казалось предпочтительнее.

Филипп зашел в мою комнату через несколько минут. Значит, гость уже отправился восвояси. Я сделала вид, что только что проснулась.

— Как чувствуешь себя? — поинтересовался он будничным тоном, словно не было вчерашней ссоры, и это не он только что рассуждал, насколько медленно меня нужно убивать.

— Не очень. Кружится голова…

— Я принесу завтрак, а потом мы с тобой погуляем. Тебе сейчас нужно как можно больше находиться на свежем воздухе, в общении с природой.

Что я и собираюсь предпринять в скором времени, подумала про себя, слиться с природой, возможно, навечно.

— Можно мне принять душ?

Я плохо представляла, как буду это делать, но до ужаса хотела оказаться под струями обычной, человеческой, воды, обладающей волшебным свойством смывать негатив.

— Я помогу тебе, — кивнул Филипп. Ни сочувствия, ни сожаления, ни доброты в его лице не было. Сплошное равнодушие, которое подавляло. Как ни старалась, не могла отделаться от воспоминаний, каким он был вчера, до того, как стал самим собой. Какой Филипп был настоящий — тот, что ласкал меня вчера иди этот — равнодушный и холодный?