Голос в трубке мужской, грубоватый. Собеседник тяжело сопел, словно только что пробежал кросс.

— Майор Васильев, — представился мужчина.

Сердце предательски замедлило ход, в руках появилась слабость. Я едва не выронила трубку. Еще до того, как узнала, я поняла — с Виталькой случилось что-то страшное.

— Виталий Витальевич Раневский — ваш брат?

Ответить не смогла. Лишь кивнула и тут же услышала:

— Фаина Витальевна, вы меня слушаете?

Я опять кивнула, как болванчик, и хрипло выдавила:

— Да.

— С вашим братом произошло несчастье…

Он продолжал говорить, а меня заволакивал туман, лишая способности слышать. В уши словно вставили беруши, голова кружилась. Единственное, что слышала отчетливо, — биение собственного сердца, тяжелое и размеренное.

— Где он?

— В морге. Вам нужно утром приехать на опознание.

— Хорошо, приеду.

Вот и все. Виталька тоже бросил меня. Сначала мама, потом тетя Вера, а теперь он… Не осталось никого, только я и огромный чужой мир.

— Фай, слушай, может мне пожить у тебя? — Голос Раисы прорвался сквозь туман безотчетных мыслей, которые были моими спутниками последние три дня. — Как ты одна-то?

Я посмотрела на веснушчатое и доброе лицо подруги и затрясла головой.

— Не надо, Рай. Все нормально.

— Ты бы хоть поплакала, — она потерла покрасневшие от недавних слез глаза. — Так же легче.

— Не могу…

Я пыталась плакать, когда просиживала ночи у гроба, глядя на любимое лицо. Но глаза оставались сухими. Рыдало сердце, прощаясь со счастливой жизнью.