– А что насчёт Расмуса и женщины, которую ты нашёл? Тебя ведь не было на маяке, когда их убили.
– Они пойдут по отдельному делу, и его не закроют до тех пор, пока женщина снова не всплывёт. А этого не будет никогда, учти, – я разворачиваюсь к боковому окну, за которым маленькие снежинки начали опадать на деревья, – и потом у нас есть ещё двое полицейских.
– А что с ними?
Вопрос повисает в воздухе, а я пытаюсь представить лица Бьёрканга и Арнта такими, какими помню их на встрече в офисе шерифа. Я не могу воскресить их в памяти, они остаются двумя серыми бесформенными облаками, которые колышутся туда-сюда.
– Я должен найти их до допроса. Это единственный выход…
Глава 53
Лиз паркует машину на стоянке у шельвикского жилищно-коммунального центра. Часы скоро пробьют полдевятого, и на улице темно. Воздух холодный и влажный, мы выходим из машины и направляемся к номерам.
– Никто не должен обнаружить, что мы здесь, – шёпотом говорю я Лиз, пока мы по гравию идём ко входу в квартиру, которую я снимал у Харви.
Я бросаю взгляд на основной корпус, опасаясь, что главная медсестра Сив сейчас появится вместе с полицейским эскортом, чтобы затащить меня в ждущую койку в психиатрическом отделении Осгорда. В коридоре пусто, и вокруг совсем темно, весь залив, кажется, впал в спячку.
Я достаю ключ наружной двери из пакета с порезанной одеждой, беззвучно её открываю и впускаю Лиз, а потом закрываю дверь изнутри.
– Свет не включать, – шепчу я, когда мы заходим.
Трюфельный торт всё ещё стоит на подносе на кухонном столе, а кристаллы Мерете разбросаны на полу и на столе в гостиной. Лиз садится на диван, а я достаю чистую одежду из чемодана и несу ее с собой в ванную.
Я стою в нерешительности перед зеркалом в тусклой полутьме, стою и смотрю на свое отражение. Такое уставшее, такое серое лицо. В темноте оно почти неразличимо.
– Там ведь больше нет других, верно? – хрипло спрашиваю я у тени в зеркале. Нет больше Торкильдов, которых можно призвать, когда становится слишком тяжело или когда представится возможность. Этот мешок с костями в серых пятнах – всё, что осталось. Господи.
Наконец я нахожу мочалку и мою лицо и подмышки, а потом снимаю свой наряд из коробки потерянных вещей университетской больницы Трумсё и надеваю свою собственную одежду.
– Всё в порядке? – спрашивает Лиз, когда я медленно вхожу обратно в комнату. На краю кровати стоит и урчит моя кофеварка, а сбоку стоит открытая коробка из-под торта. В темноте сидит Лиз с большим куском трюфельного торта в руках. От фонаря на парковке и горящих окон главного здания сквозь занавески падает жёлтый свет, поэтому кое-что разглядеть можно.
– Я и тебе кусок отрезала, – она протягивает мне бумажную тарелку.
– Нет, спасибо, поешь сама. Мне нужно поговорить по телефону.
Я собираюсь сесть, но за окном мелькает свет. В щели между полуоткрытыми занавесками видно полицейскую машину, она плавно взбирается на холм и медленно проезжает мимо в направлении центра Шельвика.
– Это они за тобой? – спрашивает Лиз с набитым ртом.