Но скоро он за все заплатит.

В одном из репортажей мелькнула туша оленя, которого убил этот придурочный пацан. Радости у Супергероя поубавилось… Он не рассчитывал, что появятся охотники. Думал, что он один на продуваемых ветром оленьих тропах.

Он поднялся на ноги и с трудом выпрямился в полный рост в этой маленькой комнатке: телевизоры занимали всю кирпичную стену, и их мерцающие экраны были единственными источниками света. Еще одну стену от пола до потолка занимали полки, набитые всякой электроникой. Микрофоны. Видеокамеры. И сотни фильмов, которые он покупал на кассетах и ДВД. Фильмы о героях, которые играли по своим правилам, которые выжили и отомстили, взяли правосудие в свои руки, добились возмездия.

Чарльз Бронсон.

Брюс Ли.

Клинт Иствуд.

Мел Гибсон.

Клану Ривз.

Актеры, игравшие крутых парней, были его кумирами. Фильмы о людях, которые превозмогли страшную боль, вернулись и отомстили. «Безумный Макс», «Рэмбо», «Матрица»… От этих фильмов кровь закипала.

Здесь у него было мало одежды, хотя в другой жизни—в той единственной, которую он показывал миру, — он носил костюмы и джинсы, рубашки, докерсы, даже тенниски. Но здесь ему нужно было немного. Только самое необходимое. На крючках висели камуфляжная форма и костюм для подводного плавания. За стальной дверью скрывалась кладовка, которую он оборудовал сам, — маленькая, темная, тесная. Внутри даже не было дверной ручки. Отличное место для простого существования. Скудная мебель — рабочий стол, обшарпанный стул, кушетка перед экранами, ну и его трофей — антикварные шкаф и зеркало, которые он спас из дома матери.

Он прошел к столу и в потрескавшемся овальном зеркале увидел свое отражение, освещенное сзади экранами. На него смотрели ледяные глаза — глаза, которые можно было бы назвать беспокойными, порочными, притягательными, равнодушными. Их обрамляют колючие ресницы, защищают густые брови, одну из которых пересекает небольшой шрам. Этот недостаток только добавлял ему привлекательности в глазах женщин; многие считали его грозным и опасным.

Чувственным.

Задумчивым тихоней со своими тайнами.

Если бы они только знали.

Он осмотрел свой торс, мускулистый от постоянных занятий. В армейском ключе. Отжимания на кончиках пальцев, сотни подтягиваний и приседаний. Плавание. Бег. Нагрузки. Совершенствование. Каждая мышца точеная.

А как бы иначе он смог выжить?

Он открыл второй ящик шкафа и посмотрел на одежду. Кружевное черное белье — комбинация, бюстгальтер и трусики… Белье этой шлюхи, Барбары Джин Маркс. Там были и другие вещи — полусгнившие, с тела мертвой женщины. Вонючие, грязные, сейчас они лежали в отдельном пакете. Конечно, ему нужно было это старое белье для полной коллекции, но он не хотел, чтобы рваные, грязные гнилые тряпки лежали вместе с дорогими шелковыми трусиками, комбинацией и бюстгальтером Барбары Джин Маркс.

Он трогал белье этой шлюхи, пропускал шелк между пальцами, и тепло разливалось по телу. Закрыв на секунду глаза, он поднес трусики к носу и ощутил, как твердеет в паху. Он вожделел ее так же сильно, как ненавидел. Вожделел, как все нормальные мужчины.

А что в тебе нормального, ты, бестолковый мешок с дерьмом?

От этого голоса его плоть улеглась, и он заставил себя не слушать колкости, все еще звучащие в мозгу. Он свернул белье Барбары Джин, положил в отдельный пакет и тут же отругал себя за то, что потерял кольцо… черт подери, ему нужно было это кольцо, он уже представлял, как гладит блестящие камушки и смотрит по телевизору репортаж о странной смерти Барбары Джин Маркс, бывшей модели, богатой жены. И все-таки он умудрился посеять это проклятое кольцо. Снова ошибка. Он стиснул зубы.