Она потянулась за телефоном и увидела, что в комнате мерцает свет. Это телевизор. Но звука не было.

Никки взяла радиотелефон, вошла в комнату и вздохнула с облегчением. Отец полулежал в любимом кресле, ноги на подставке, телевизор включен, но без звука. Наверное, спит и ничего не слышит.

— Господи, папа, как ты меня напугал, — мягко сказала она, надеясь, что он проснется, и положила телефон на стол. — А где мама? Она недавно звонила и тоже перепугала меня. — Он не ответил. Никки подошла к креслу и легонько тронула его за плечо. — Папа… — Молчание. В ней снова шевельнулось беспокойство. — Папа! Просыпайся. — Голову он уронил набок и дышал очень слабо. Или совсем не дышал? Сердце чуть не выскочило у нее из груди. — Папа! — Она наклонилась к нему, прислушиваясь, и стала трясти за плечо.

Но ни намека на дыхание не исходило из его легких.

— Нет… о господи, нет… папа! Папа!

Потом она увидела кровь. Не на нем — краем глаза она заметила, что из холла течет тонкая красная струйка.

— Мама…

Сердце ушло в пятки. Только не это! Откуда кровь? Откуда? Мать ранена? Волоски на руках стали дыбом, и тут она услышала слабый стон. Голос мамы.

— Мама, я иду, я помогу! — воскликнула она, побежала в холл и тут услышала шорох за спиной — шаги из кухни.

Обернулась.

И увидела его.

Окровавленного и мокрого. Жестокое застывшее лицо, глаза сверкают под высоким лбом, а клок мокрых волос так дико падал ему на глаза, что она закричала. В одной руке он сжимал шприц для подкожных инъекций. В другой — окровавленный охотничий нож.

Гробокопатель.

Ее душу стиснул ледяной ужас, когда она узнала его.

— Где моя мать? — требовательно спросила она, отступая. Бешено бился пульс.

Он не ответил. Только огонек удовлетворения светился в его взгляде.

— Если ты что-то с ней сделал, я убью тебя, ты, чокнутый мерзавец, — прошипела она, отступая. В кладовой находились заряженные ружья, в кухне — ножи для мяса, а всего в трех шагах от нее, на столе, — телефон.

— Твоя очередь, Никки, — сказал он с холодной язвительной улыбкой, исполненной зла. Но кровь… Чья это кровь, черт побери? Ее матери?

О господи. Ей не успеть; он набросится на нее раньше, чем она сделает эти три шага. Надо перехитрить его, обмануть.

Она резко повернулась, как бы собираясь бежать.